Колхозцентра, ОГПУ была в то время выжидательно-пассивной. Реальной помощи и поддержки колхозам и колхозникам в связи с нарастающей острокритической, взрывоопасной ситуацией в деревне (не в последнюю очередь благодаря антикрестьянской политике, осуществляемой Сталиным и его сообщниками) оказано не было. Ощущение собственной опасности в связи с ростом сопротивления крестьянства, проявлявшегося в различных формах, в том числе и в открытых выступлениях, пришло позже, когда под кремлевскими вождями закачались занимаемые ими кресла. А пока чувство уверенности в свои силы и веры в несокрушимую мощь первого в мире государства диктатуры пролетариата сохранялось, можно было и дальше действовать испытанными силовыми методами и даже усиливать и ужесточать их на "отстающих участках социалистического строительства", а, применительно к деревне, - на основе изобретенной Сталиным противоправной, антикрестьянской политики "ликвидации кулачества как класса".
В конце июня Сталин, находившийся на отдыхе в Сочи, в телеграмме на имя Кагановича так определил свою позицию в данном вопросе: «Необходимо дать в "Правду" передовую об итогах весенней посевной кампании. В статье надо подчеркнуть, что сводки Наркомзема документально устанавливают полную победу колхозов и совхозов в сельском хозяйстве, так как удельный вес единоличного сектора не составляет в этом году и 20%, тогда как удельный вес колхозов и совхозов превышает 80% всей посевной площади. В статье надо обругать грубо и резко всех лакеев капитализма - меньшевиков, эсеров и троцкистов, а также правоуклонистов, сказав, что попытки врагов трудящихся вернуть СССР на капиталистический путь определенно разбиты и развеяны в прах, что СССР окончательно утвердился на новом социалистическом пути, что решительную победу социализма в СССР можно считать уже завершенной»24.
26 июня 1932 г. в "Правде" была опубликована передовица под заголовком "Советский Союз окончательно утвердился на социалистическом пути", при подготовке которой Каганович использовал формулировки из телеграммы Сталина. Фактически "грубо и резко", наряду с меньшевиками, эсерами и троцкистами, а также правоуклонистами, "были обруганы" и крестьяне, отнюдь не разделявшие точку зрения генсека о "полной победе колхозов и совхозов в сельском хозяйстве, решительной победе социализма в СССР".
Теперь уже, по мнению Сталина, "новому подъему" коллективизации ничего не должно было мешать.
27
ПОЛИТИКА "ЛИКВИДАЦИИ КУЛАЧЕСТВА КАК КЛАССА": РАСКУЛАЧИВАНИЕ И СПЕЦПЕРЕСЕЛЕНИЕ
Пожалуй, основной (если не единственный) вывод практического характера, который был сделан сталинским руководством в связи с многочисленными донесениями и сообщениями из различных источников о критической ситуации в деревне, о фактическом провале "нового подъема" колхозного движения к концу 1931-началу 1932 г. - это дальнейшее ужесточение политики "ликвидации кулачества как класса", провозглашенной Сталиным в ноябре 1929 г. В результате ее активного претворения в жизнь (дело, как водится, не обошлось без "перегибов") уже к весне 1930 г. большинство так называемых кулацких хозяйств (если даже исходить из признаков, установленных постановлением СНК СССР от 21 мая 1929 г.) прекратили свое существование. Примечательно, например, что в докладной записке Наркомфи-на Белоруссии Наркомфину СССР "О ходе работы по индивидуальному обложению кулацких хозяйств" (9 января 1931 г.) отмечалось, что "в связи с перегибами, допущенными зимой и весной 1930 г., на местах сложилось убеждение, что кулаков больше нет". Тем не менее можно говорить о новом этапе осуществления этой ярко выраженной антикрестьянской политики в 1931-1932 гг., отнюдь не случайно совпавшей с завершающим этапом сплошной коллективизации.
Разумеется, в новых условиях выявление "кулацких хозяйств" становилось нелегкой задачей для финансовых органов, которым стала принадлежать пальма первенства при определении социальной принадлежности крестьянских дворов. ЦИК и СНК СССР в конце 1930 г. сделали попытку в законе о едином сельскохозяйственном налоге на 1931 г. по-новому определить признаки кулацких хозяйств. Однако, по свидетельству растерявшегося М.И. Калинина, она не увенчалась успехом, поскольку "старые признаки кулачества почти отпали, новые не появились, чтобы их можно было зафиксировать". Было принято "соломоново решение" - поручить местным органам власти самим найти выход из этой, казалось бы, тупиковой ситуации. В постановлении ЦИК и СНК СССР от 23 декабря 1930 г., а затем в Законе о едином сельскохозяйственном налоге на 1931 г. указывалось: "...признаки кулацких хозяйств устанавливаются совнаркомами союзных республик, краевыми и областными исполкомами применительно к местным условиям"25. При этом имелось в виду, что квоты на наличие кулацких хозяйств в том или ином регионе, по стране в целом будут определяться финансовыми органами. Типичным в этой связи является постановление Президиума
28
Северо-Кавказского крайисполкома от 1 января 1931 г., включившее в число признаков кулацких хозяйств получение дохода от занятия извозом, содержание постоялого двора и чайного заведения26. При таком подходе социальные грани между кулачеством и зажиточными слоями крестьянства размывались, на первый план все больше выступали имущественные различия. А главным "признаком" отнесения крестьянского хозяйства к "кулацко-за-житочному" считались неуплата индивидуального налога, отказ от выполнения "твердого задания", нежелание вступить в колхоз.
По указанию правительства Наркомфин СССР и его органы на местах устанавливали численность и удельный вес крестьянских хозяйств, подлежащих "индивидуальному обложению" (т.е. кулацких). В 1930/31 г. было дано указание районам, не завершившим сплошную коллективизацию, выявить не менее 3% таких хозяйств (постановление ЦИК и СНК СССР от 23 декабря 1930 г.). При этом преследовались две цели: полностью или даже с превышением выполнить план по индивидуальному обложению; еще раз "нажать" на единоличника, под угрозой раскулачивания загнать его в колхоз.
На места от имени Наркомфина шли предписания "немедленно усилить работу по выявлению кулака и обложению его в индивидуальном порядке"; "форсировать реализацию описанного у кулака имущества"; "выявлять конкретных виновников, привлекать их к строгой административной или судебной ответственности" и т.п. Руководители ряда районов, отстававших в выявлении кулацких хозяйств, обвинялись в проведении "правооппортуни-стической линии". Вот, например, как реагировал на эти замечания Наркомфин Белоруссии в упомянутой докладной записке: "Вопрос три раза слушался в СНК"; "систематически посылались в районы работники НКФ"; "через печать брались под обстрел конкретные районы, не уделявшие работе по выявлению кулаков должного внимания". За плохую работу местные работники отдавались под суд, снимались с работы, 55 председателей сельсоветов получили выговор, 19 - сняты с работы, 42 - преданы суду. Перелом произошел к осени 1931 г.: если в сентябре 1930 г. "по 30 районам не было выявлено ни одного кулака", то к концу года по БССР было обложено индивидуально 1149 хозяйств с начислением 497,7 тыс. руб. налога. Если к этому прибавить самообложение и страховку, то на одно кулацкое хозяйство приходилось платежей достаточно внушительного размера.
Правда, произошел такой казус: многие выявленные "кулаки" по инструкции о выборах в советы получили право участвовать в выборах "наряду с трудовым крестьянством". Это, отнюдь, не смутило местных руководителей, которые "стали на твердый
29
путь полной увязки всех признаков для индивидуального обложения с признаками, установленными для лишения права выбирать в советы"27.
Одно беззаконие породило другое! И, конечно же, не в пользу трудового крестьянства, а инструкция о выборах в советы превратилась в данном случае в клочок бумаги.
На всем протяжении 1932 г. финансовые органы продолжали ревностно "выявлять" и "довыявлять" кулацкие хозяйства, в том числе в Нижне-Волжском крае их было выявлено 68,9%, в Средне-Волжском - 45,3, на Северном Кавказе - 21,5, в Казахстане -47,2% и т.д.28 С юридической точки зрения (даже советского законодательства) - это уже бывшие предпринимательские хозяйства. В то же время исключенные хозяйства немедленно облагались индивидуальным налогом, а если не в состоянии были его уплатить, подвергались репрессивным мерам воздействия вплоть до конфискации имущества и выселения.
С мест в центральные органы непрерывно поступали жалобы от крестьян на то, что финансовые органы к числу кулацких относили многие середняцкие и даже бедняцкие хозяйства. Основанием для индивидуального обложения, как отмечалось в письмах крестьян, служило наличие в хозяйстве ручной молотилки, сепаратора, даже продажа на рынке продукции, произведенной в личном подсобном хозяйстве. Не брезговали конфискацией и предметов домашнего обихода, включая подушки и перины. В директиве Наркомфина СССР наркомфинам республик от 4 апреля 1931 г. в этой связи отмечалось, что "описанные у кулаков за неплатежи налога подушки, перины, пух и перо продаются местными финорганами с торгов". В то же время "большинство из указанных предметов после переработки на фабриках может быть экспортировано". А посему предписывалось "все эти товары продавать основным заготовителям: Госторгу, потребительской и с.-х. кооперации по установленным Наркомснабом ценам с надбавками на 1931 г."29 Дифференциация налогового обложения среди крестьянства достигла астрономических размеров. Так, в 1930/31 г. по расчету на один двор единоличник платил налог в 10 раз больше, чем колхозник, а кулак - в 140 раз больше (418 руб.) (соответственно 31 и 3 руб.). Размер обложения кулацкого двора по сравнению с 1929/30 г. повысился в 2,1 раза (со 183 до 418 руб.)30. Альтернативой вступлению в колхоз для семьи крестьянина-единоличника были полное разорение или "раскулачивание", нередко с последующим выселением.
По данным Наркомфина СССР, в 1929/30 г. в индивидуальном порядке было обложено (т.е. отнесено к кулацким) в целом по стране 708,1 тыс. (2,8%) хозяйств, в том числе в РСФСР -
30
492,7 тыс., на Украине - 115,2 тыс., в Белоруссии - 20,5 тыс., в Закавказье - 16,7 тыс., в Туркмении - 3,5 тыс., в Таджикистане -2,3 тыс. К осени 1930 г. было ликвидировано около 400 тыс. хозяйств и примерно 200-250 тыс. "самораскулачились"31.
Директивное указание "должно составлять 3%" (не менее, во всяком случае) аргументировалось задачей быстрейшей ликвидации кулачества как класса, "более усиленным наступлением на кулака". Жесткая ориентировка на 3% поставила в трудное положение местные органы. Требование постановления от 23 декабря 1930 г. о завершении выявления кулацких хозяйств и обложения их индивидуальным налогом до 15 января 1931 г. не было выполнено. Республиканские наркомфины в своих информациях союзному наркомату сетовали на то, что на местах "недооценивается политическое значение индивидуального обложения", что повсеместно происходит "самоликвидация кулацких хозяйств", что многие кулацкие хозяйства "ликвидируют внешние признаки для индивидуального обложения", "скрывают нетрудовые доходы, проникают в колхоз"32.
Эти объяснения не принимались всерьез. На места шли грозные предписания "немедленно усилить работу по выявлению кулака и обложению его в индивидуальном порядке"; "форсировать реализацию описанного у кулака имущества, преодолевать нерешительность и неповоротливость местных органов"; "под личную ответственность обеспечить довыявление кулацких хозяйств и взыскание с кулаков платежей"; "выявлять конкретных виновников, привлекать их к строгой административной или судебной ответственности" и т.п. При этом разъяснялось, что "выявление кулацких хозяйств для обложения их в индивидуальном порядке является важнейшим и ответственнейшим политическим участком"; что "к этой работе должно быть приковано внимание всех советских, партийных и общественных организаций, всей партии и актива деревни".
В целом по стране к январю-февралю 1931 г. было выявлено и обложено индивидуальным налогом 272,1 тыс. хозяйств, или 1,3% от всех крестьянских хозяйств. По данным налогового обложения, в это время в СССР насчитывалось 26055,8 тыс. крестьянских середняцких хозяйств, 272,1 тыс. кулацких и 5400,2 тыс. колхозных33.
Таким образом, на протяжении двух-трех месяцев численность хозяйств, подлежащих индивидуальному обложению, в целом по стране удалось поднять в 2 раза. Однако до "контрольной Цифры" (3) все же не дотянули. Можно предположить, что из выявленных и довыявленных в конце 1930-начале 1931 г. 272,1 тыс. хозяйств, отнесенных к кулацким, признаками таких хозяйств об
31
ладали, как следует из ранее приведенных документов, не более половины (примерно 130-135 тыс.).
Итоги работы республиканских финансовых органов "по выявлению кулацких хозяйств, подлежащих обложению в индивидуальном порядке" к осени 1931 г. Наркомфин СССР подвел в специальном циркуляре, датированном 5 сентября и разосланном на места "спешной почтой". Оценка этой работы характеризовалась как "совершенно недопустимая", что подтверждалось такими данными:
Республика Обложено кулаков (хозяйств) В%к 1930 г.
в 1930 г. в 1931 г.
РСФСР 162 364 88 506 54,6
БССР 5451 2882 52,8
УССР 22 095 6465 29,2
ЗСФСР 5150 5404 104,8
Примеч. источника: по остальным республикам сведений нет.
Только закавказским финансистам удалось добиться в 1931 г. показателей, соответствующих уровню 1930 г. По РСФСР и БССР кулаков оказалось в два раза меньше, чем в 1930 г. "Особенно безобразно обстоит дело с выявлением кулацких хозяйств в УССР", -констатировали авторы (зам. наркомфина СССР Левин и член коллегии союзного наркомата, руководитель сектора массовых платежей Лифшиц). А общий вывод такой: "Директивы НКФ СССР или вовсе не выполнялись, или выполнялись частично и, следовательно, ошибки прошлых лет продолжают повторяться". Наркомфин потребовал от подчиненных ему наркоматов республик: "немедленно поставить на обсуждение местных директивных органов результаты обложения с.-х. налогом в индивидуальном порядке кулацких хозяйств"; "немедленно развернуть широкую кампанию по выявлению и обложению всех кулацких хозяйств с.-х. налогом в индивидуальном порядке, привлекая к этой работе весь деревенский актив и особенно колхозников и бедноту"34.
Осенью 1930 г. возобновилось выселение раскулаченных крестьян. Так, ЦК КП(б) Украины в августе 1930 г. дал указание местным организациям немедленно приступить к переселению ранее раскулаченных хозяйств с тем, чтобы закончить его до окончания осеннего сева. Аналогичные решения были приняты партийными организациями Поволжья, ЦЧО, Северного Кавказа, республик Средней Азии. Из раскулаченных к концу 1930 г. в целом по стране примерно 400 тыс. хозяйств около 20% (77 975) были выселены на Северный Урал35.
32
В марте 1931 г. процесс раскулачивания получил новый импульс. 11 марта Политбюро ЦК ВКП(б) создало специальную комиссию во главе с кандидатом в члены Политбюро и заместителем председателя СНК СССР А.А. Андреевым. В ее состав вошли Г.Г. Ягода (зам. председателя) и П.П. Постышев. В работе комиссии принимали участие ответственные работники ОПТУ: Берман, Запорожец, Заковский, Евдокимов, Николаев и др. Она должна была осуществлять "наблюдение и руководство работой по выселению и расселению кулаков". С предложениями о том, сколько и куда надо послать спецпереселенцев, обычно выступали полномочные представители ОГПУ по регионам. Основная часть переселенцев направлялась в малонаселенные, часто почти не пригодные для жизни районы страны - на Север, Урал, в Сибирь, Казахстан, причем, как предписывало постановление Политбюро от 30 января 1930 г., для использования на трудоемких малоквалифицированных работах - лесоповале, в горнодобывающей промышленности, на промыслах, реже - в сельском хозяйстве. Решения комиссии обычно утверждались Политбюро.
Первоначально на органы ОГПУ возлагалась ответственность за организацию высылки раскулаченных и их доставку к местам назначения. За размещение спецпереселенцев, организацию их труда и быта отвечали комендантские управления или отделы НКВД. 20 мая 1931 г. было принято решение Политбюро, а 1 июня - СНК СССР, в соответствии с которым сеть комендатур со всей инфраструктурой передавалась в ведение ОГПУ. Комендантские управления НКВД стали структурными подразделениями ГУЛАГа ОГПУ и его территориальных управлений (исправительно-трудовых лагерей). В местах спецпоселений был установлен более строгий лагерный режим, надзор за "рациональным", а, по существу, принудительным использованием труда раскулаченных.
Сменивший 5 октября 1931 г. А. Андреева на посту председателя комиссии Я. Рудзутак основное внимание стал уделять надзору и контролю за устройством быта и использованием труда спецпереселенцев. Деятельность комиссии продолжалась до конца 1932 г.36
Раскулачивание и выселение крестьян (или угроза их применения) являлись основными, решающими факторами "нового подъема" колхозного движения. Причем политика "ликвидации кулачества как класса" проводилась, как уже отмечалось, не на основе сплошной коллективизации, - вопреки утверждениям Сталина, а значительно опережая ее, стимулируя последнюю экономически (передача колхозам или даже отдельным бедняц-ко-середняцким хозяйствам средств производства и имущества раскулаченных) и психологически (фактор "последнего преду-
2. И.Е. Зеленин
33
преждения" и устрашения единоличников). К тому же кулака, во всяком случае применительно к рассматриваемому периоду, фактически уже не было не только как класса мелких предпринимателей, но и как социального слоя. "Раскулачивали" и ликвидировали остатки зажиточных крестьян, включая середняков и даже некоторых бедняков, в том числе бывших красных партизан, заподозренных в сочувствии кулакам и противодействии властям ("подкулачники", "перерожденцы" и т.п. определения).
В одной из сводок Секретно-политического отдела (СПО) ОГПУ от 14 апреля 1931 г. "Об итогах выселения кулачества в ЦЧО, Нижне-Волжском и Нижегородском краях и Ленинградской области" отмечалось, что даже "отдельные работники низового соваппарата" выражали принципиальное несогласие с мероприятиями по раскулачиванию, заявляя: "кулаков у нас нет, а есть середняки и бедняки. Каждый день раскулачиваем, все и будут кулаки". И не только делали такие заявления, но и "прямо содействовали кулакам путем выдачи подложных справок, помощи в бегстве, разглашения планов операции" и т.д. Отмечались и "позитивные" результаты: "Мероприятия по выселению вызвали значительный рост колхозного движения"; "во всех районах, производивших выселение, зафиксировано значительное число групповых вступлений в колхозы".
В сводке ОГПУ по Западной Сибири "О ходе коллективизации и раскулачивания в 20 районах" от 16 января 1931 г. среди "ненормальностей" констатируются "выступления в защиту кулака со стороны работников сельских советов". Содержатся и такие любопытные факты, фиксирующиеся и в других сводках: в колхозы отказывались вступать даже бедняки, исходя из того, что "в колхозах один беспорядок: скот гибнет, хлеб не убран, коммунары разуты, раздеты, голодны". "Пусть вступают в колхоз середняки и зажиточные, а нас пока не трогают"37. Напряженная ситуация в связи с коллективизацией и методами ее проведения возникла в с. Черкасское Средне-Волжского края, о чем сообщалось в информационной справке полномочного представительства ОГПУ от 23 февраля 1931 г. Толпа женщин-единоличниц, протестующая против непосильных налогов и принуждения к вступлению в колхозы, предъявила свои претензии к сельсовету: "Нас окончательно замучили, отбираете последние пожитки. Подушки, шубы, мы отдали советской власти все, что могли - хлеб, мясо, налоги, но больше выполнять нет сил". "Если кто завтра придет брать хлеб, будем рубить топорами... нам все равно, или голодными умирать, или от вас".
В период уборки урожая темпы коллективизации заметно снизились, наблюдались выходы из колхозов. "Пропагандисты-
34
агитаторы" в этой связи стали особенно налегать на силовые методы. А на первом месте, как и раньше - угроза раскулачивания. "Не пойдете в колхоз - хуже будет, всех единоличников, как и кулаков, выселим в Северный край"; "не вступите в колхоз - обложим твердым заданием по хлебозаготовке, отберем имущество"; "если не закроете церковь и не вступите в колхоз, то я вас, сукиных сынов, буду вешать". Угрозы приводились в исполнение, среди которых - избиение, аресты, предъявление "твердых заданий" и т.п. А на первом месте - "раскулачивание"38.
Сводка от 17 июля 1931 г., подготовленная на материалах Украины, Северного Кавказа и ЦЧО, была посвящена "антисоветским проявлениям в связи с выселением". "Антисоветские проявления" - это сочувствие местного населения спецпереселенцам, стремление чем-то помочь им, высказать свой протест по поводу этой бесчеловечной акции. Делались попытки воспрепятствовать отправлению кулаков, предупредить их о готовящемся выселении. Сами крестьяне так оценивали эту акцию: "Власть все политикой занимается, раскулачивает и выселяет для того, чтобы нас запугать и в колхозы загнать"; "кулаков забрали, а за ними и нас, единоличников, выселять начнут"; "при царском правительстве такого зверства никто не видел... После перемены сов-власти за выселение, за насилие придется коммунистам расплачиваться"39.
Попытку несколько разрядить обстановку в связи с раскулачиванием и предъявлением "твердых заданий" в июне 1932 г. предпринял член Президиума ВЦИК, входивший в состав одной из его комиссий, П.Г. Смидович, представивший М.И. Калинину проект доклада, в котором предложил установить четкие признаки зажиточности крестьянских хозяйств. "В настоящее время, -писал он, - в обиход вошла формула "зажиточно-кулацкая верхушка деревни". За одни скобки берется кулацкая прослойка, которая определяется наличием нетрудовых доходов... и прослойка зажиточно-середняцких хозяйств... признаки которых нигде законом не установлены... Фактически открываются возможности подводить под раскулачивание любое середняцкое хозяйство. Практика дает сотни и тысячи случаев раскулачивания бедняцко-середняцких и просто бедняцких хозяйств". "Установлено много случаев исключения из колхоза... за наличие зажиточности до вступления, с полным раскулачиванием после исключения". Такой подход, как уже отмечалось, широко применялся весной 1931 г., что зафиксировала перепись колхозов.
Предложения Смидовича, направленные на решение одной из наиболее острых проблем коллективизации и раскулачивания, к сожалению, не были востребованы.
2*
35
А между тем комиссия Андреева щедро распределяла десятки тысяч раскулаченных по местам спецпереселений. Так, на своем заседании 8 июля 1931 г. она утвердила заявки Востокугля на переселение в Сибирь 8 тыс. семей, в том числе Анжерки-Суд-женки - 2 тыс., Прокопьевского района - 3 тыс. семей и т.д. По заявкам Уралугля направлялось 22 тыс. семей, Востокстали -15,2 тыс., Цветметзолота - 1,8 тыс. и т.д.
Удовлетворялись, за редким исключением, почти все заявки руководителей промышленности и строек на дешевую рабочую силу. Однако в связи с крайне быстрыми ("ударными") темпами переселения возникали серьезные проблемы с подготовкой лагерей. Начальник Кузнецстроя СМ. Франкфурт и секретарь Кузнецкого райкома партии P.M. Хитров в телеграмме на имя Андреева от 21 марта 1931 г. информировали об отсутствии условий для приема спецпереселенцев. "Подготовить в течение десяти дней жилплощадь для двадцати тысяч человек, - подчеркивали они, - абсолютно невозможно, также отсутствует возможность организации питания и медобслуживания"41.
Особенно тяжелая обстановка для переселенцев сложилась в Нарымском крае, о чем сообщал начальник комендантского управления И.И. Долгих полномочному представителю ОГПУ по Западно-Сибирскому краю Л.М. Заковскому в июне 1931 г. Скороспелые экспедиции, направленные из Новосибирска для разведки пригодных для освоения земель и мест высадки, ограничились "сугубо ориентировочными наметками, которые в практике нигде не совпадали". "Большинство площадей были заболоченными и совершенно непригодными для земледелия и животноводства; другие нуждались в крайне трудоемких операциях по раскорчевке и расчистке бурелома... Весь бассейн реки Васюгана, - отмечалось в докладе, - сплошное заболоченное пространство, прерываемое узкими гривами (около километра-двух - ширины и от 5-ти до 15 км - длины), покрытые 30-35-летними ельниками или хаотически нагроможденным непроходимым буреломом. Мест, пригодных к освоению без раскорчевок, нет. Раскорчевки потребуют колоссального труда... В большинстве поселков нет строевого леса, его приходится рубить и сплавлять за 5-10 километров".
Кроме того, спецпереселенцы (более 200 тыс.) не были обеспечены теплой одеждой, инвентарем, медикаментами. Запасы продовольствия были рассчитаны на 1,5-2 недели, исходя из нормы 300 г муки или сухарей на человека.
Начальник комендантского управления обратил внимание и на "перегибы при раскулачивании и выселении": "В Парабель-скую комендатуру высланы коммунисты с 1920 года, имеющие на руках партийные билеты, там же имеются и комсомольцы";
36
"в Васюганской комендатуре находится бывший зам. зав. Боло-тинского рика"; "имеются семьи раненых красноармейцев и партизан"; "кое-где высланы с кулаками приехавшие к ним в гости, которых заставили ехать одновременно с хозяевами"; "имеются лица, у которых в сопроводительных документах (карточки, удостоверения, справки, выданные риками и сельсоветами) говорится о том, что они не лишены голоса"; "были случаи, когда ловили на пашне, снимали сапоги, отбирали деньги до 30-35 руб."
К "принципам отбора" в данном случае, которые были типичны и для других районов спецпереселения, вполне применим используемый военными термин "зачистка".
В разделе "медобслуживание" отмечалось: "Крайздрав к своей работе отнесся формально. Почти все лекпомы, сопровождавшие караваны, не имели ни грамма медикаментов и по существу превратились в беспомощных свидетелей смерти"; "всего за время пути умерло 500 человек детей и стариков, преимущественно на почве желудочных заболеваний"; "на участках медикаменты заброшены не были... Смертность на отдельных участках, преимущественно детей, достигает 10-35 человек в сутки. В данное время ориентировочная цифра смертности - около 1000 человек"42.
В отчете Прокуратуры СССР "О надзоре за органами ОГПУ за 1931 г. один из разделов был посвящен "надзору за ссылкой и спецпереселением в Нарымском крае"43. При этом отмечалось, что "до середины 1931 г. прокуратура не имела возможности осуществлять надзор за ссылкой". К тому же "в должной мере эта область развернута лишь в плане на 1932 г." Надо полагать, что органы ОГПУ, в ведение которых с июня 1931 г. перешла сеть комендатур со всей инфраструктурой, не были заинтересованы в глубоком и объективном надзоре за ними прокуратуры. Анализируемый документ - один из немногих документов такого рода.
По сравнению с ситуацией, сложившейся в Нарымском крае в июне 1931 г. на момент расселения бывших кулаков (об этом сообщил в своем докладе Долгих полномочному представителю ОГПУ по Западной Сибири), положение спецпереселенцев, расселившихся и приступивших к работе, не только не изменилось к лучшему, но даже ухудшилось.
Обратимся к документу Прокуратуры - своего рода уникальному (обследование удалось провести только в декабре 1931 г.).
В Нарымский край было "водворено" до 50 тыс. бывших кулаков (200 тыс. человек вместе с членами семей), выселенных преимущественно из Западно-Сибирского края (среди них около 15% украинцев и белорусов и до 300 семей из Ойротской области). В большинстве районов расселения спецпереселенцы "в хозяйственном отношении устроены неудовлетворительно". Одна
37
из причин - острый недостаток сельскохозяйственного инвентаря и инструментов (в ряде поселков один плуг приходился на 50-60 и даже 100 хозяйств, один топор - на 20-30 человек. А в результате "по ряду поселков переселенцы к началу зимы оказались в шалашах и землянках, не защищенных от холодов и дождей. Это положение усугублялось еще необеспеченностью теплой одеждой и обувью большинства переселенцев". И это в условиях Восточной Сибири! "Почти все поселки, стоящие на больших расстояниях от водных путей, к концу навигации и обмеления рек, продовольствием обеспечены не были... Медобслужива-ние поставлено неудовлетворительно".
А в результате - массовая смертность, особенно стариков и детей. Цифры астрономические: "По Парабельской комендатуре в течение лета умерло 1375 чел., из них 1106 детей"; "по Средне-Васюганской комендатуре - 2158 чел., или 10,1% к общему составу, из них мужчин - 275, женщин - 324, детей - 1559". "В числе умерших взрослого населения 75% составляют старики"; "на Нижне-Васюганской комендатуре с июля по 1 сентября умерло 1166 чел." Иными словами детей и стариков вольно или невольно отправили в Нарымский край на верную смерть.
Основная масса спецпереселенцев (75%) работала в леспромхозах. Иначе говоря, крестьянский труд как таковой не был востребован. К тому же руководители лесотреста исходили из того, что "рабочую силу можно эксплуатировать, не заботясь о ее материально-бытовых условиях"; "спецпереселенцев надо держать как можно больше в черном теле"; заботы об улучшении их материально-бытовых условий рассматривались как "правый уклон". Зарплата выдавалась нерегулярно, а "в ряде случаев не покрывала стоимости получаемого пайка". Работникам прокуратуры пришлось даже напомнить лагерному начальству, что "ликвидация кулачества как класса" - это "не его физическое уничтожение".
Положение спецпереселенцев в Нарымском крае было типично и для других лагерей ГУЛАГа. "Обследование спецпоселков, произведенных в Казахской и Башкирской АССР, - констатировалось в упомянутом отчете Прокуратуры СССР, - рисуют ту же картину. В Башкирской республике при обследовании спецпоселков были установлены случаи незаконного выселения середняков, бывших красных партизан, лиц, служивших в Красной армии и т.п., которые прокуратурой были освобождены".
В связи с обследованием Прокуратурой перед ГУЛАГом ОГПУ был поставлен ряд задач практического характера: "Создание условий для лучшего хозяйственного использования природных условий и надлежащего хозяйственного устройства
38
спецпереселенцев"; "срочной заброске зимней одежды"; "принятие мер к строительству больниц и медпунктов" и т.п. Госреч-флоту рекомендовалось позаботиться "об обеспечении растущего грузооборота Севера необходимыми плавучими средствами"; Наркомздраву - решить вопрос "о снабжении медикаментами и обеспечении медперсоналом"; Наркомснабу - улучшить снабжение спецпереселенцев "промтоварными и продовольственными фондами" и т.п.
Это была широкая, но не конкретная, во многом декларативная программа. Вопросы ее реализации оставались открытыми. Не ясна была реакция высшего органа государственной власти СССР - Президиума ЦИК СССР, которому и был адресован отчет Прокуратуры. Заметим, кстати, что одним из трех авторов этого документа, может быть, даже основным, был прокурор ОГПУ Катанян. Так что интересы поднадзорного ведомства в той или иной степени, надо полагать, были учтены.
Возможно, именно этим обстоятельством объясняется появление в отчете Прокуратуры абзаца о "крупном влиянии на настроение спецпереселенцев" постановления Президиума ЦИК СССР от 3 июля 1931 г. "О порядке восстановления в гражданских правах выселенных кулаков". "Они, - пояснялось далее, -убедились в том, что власть не имеет намерения уничтожения их физически, что речь шла и идет об уничтожении кулачества как класса, а не о физическом уничтожении кулачества, каковые предубеждения в ряде мест существовали до этого" (выделено авт. - И.З.)"44. Однако постановление от 3 июля 1931 г. - это отнюдь не постановление прямого действия, а постановление-обещание. Бывшим кулакам, нынешним спецпереселенцам, было обещано, что через пять лет они будут восстановлены в гражданских правах (имелось в виду получат "право избирательного голоса") при двух условиях: если "в течение этого срока на деле докажут, что прекратили борьбу против организованного в колхозы крестьянства и мероприятий советской власти, направленных на подъем сельского хозяйства"; и "если покажут себя на деле честными и добросовестными тружениками". Но для крестьянина-спецпереселенца важнее было не только и не столько получить право на голосование, но и освобождение от ненавистного лагерного режима, право возвращения на места прежнего жительства, на свою Малую Родину. А это, по мнению властей, не входило в понятие "восстановлены в гражданских правах". Кроме того, среди лагерников немало было людей преклонного возраста, тяжело больных, у которых шансов прожить еще пять лет было немного. К тому же у лагерного начальства всегда была возможность при весьма расплывчатых критериях и по истечении срока
39
придраться к тем или иным нарушениям выдвинутых требований и продлить срок ссылки.
Здесь, на наш взгляд, ценно само признание работниками Прокуратуры СССР, зафиксированное в официальном (хотя и строго секретном) документе, что вплоть до постановления от 3 июля 1931 г. многие крестьяне были убеждены, что проводимая советской властью политика "ликвидация кулачества как класса" отождествлялась (и юридически, и фактически) с физическим уничтожением части крестьянства. Более того, даже и после принятия этого постановления на таких же позициях "де-факто" стояли руководители лагерей спецпереселенцев, в чем убедились представители прокуратуры, выезжавшие на места в порядке "надзора за ссылкой и спецпереселением". И, как уже отмечалось, посчитали своим долгом сделать соответствующие разъяснения лагерному начальству45.
Положение спецпереселенцев существенно не изменилось и в 1933 г. Весной 1933 г. заместитель наркома лесной промышленности СССР сообщил правительству об ужасном положении спецпереселенцев в сибирских леспромхозах: "На почве недоедания спецпереселенцев и в особенности их детей свирепствует цинга, брюшной и сыпной тиф, принимая формы эпидемического характера с массовой смертностью. В одном только Гаинском леспромхозе за апрель месяц убыло 175 человек и имеется больных цингой и опухших от голода 285 человек". Автор записки вторично ходатайствовал об отпуске 500 т муки для питания 45 тыс. детей, чтобы "спасти их от голодной смерти"46. Не изменились и бесчеловечные условия выселения крестьян в гулагов-ские лагеря (спецпоселения). Об этом свидетельствует, например, справка помощника начальника Оперативного отдела ОГПУ Николаева "О выселении кулаков-баев из Средней Азии по состоянию на 28 августа 1932 г." Всего было отправлено пять эшелонов: выселялись 1217 хозяйств, а вместе с семьями -6902 человека. Три эшелона (698 хозяйств и 3640 человек) направлялись на Украину и два (519 хозяйств и 326 человек) - на Северный Кавказ. Справка, видимо, была подготовлена в связи с тем, что в пути следования эшелонов делались попытки "организованного бегства" и "разоружения конвоя", которые были предотвращены. А среди причин побегов были и такие: "Байские семьи отправляли почти босыми", не разрешали брать с собой "постельные принадлежности, одежду, продукты". На сборных пунктах "отмечены случаи эмиграции в Афганистан". По-видимому, удачные. Выселение осуществлялось как "операция по изъятию кулаков-баев"47. На хозяйственное устройство, снабжение продовольствием и средствами производства, культурно
40
бытовые нужды спецпоселков в 1930-1932 гг. было затрачено 250 млн руб. Сумма ничтожно малая, даже для выживания в экстремальных условиях Севера48.
Многие спецпереселенцы предпринимали отчаянные попытки бежать, но, как правило, они заканчивались трагично: беглецов либо пристреливали по дороге, либо возвращали в спецпоселки. Тем не менее только в сентябре-октябре 1931 г. было зарегистрировано более 37 тыс. побегов. Погибло в общей сложности от четверти до трети депортированных крестьян. Многие умерли в пути, не доехав до мест ссылки. Помимо пассивных форм протеста в спецпоселках возникали и отдельные очаги открытого (в том числе вооруженного) сопротивления, наиболее опасного для властей. Одно из них - восстание в Нарымском крае, в поселках Парбигской комендатуры Ленинского района.
В резолюции бюро Чаинского райкома ВКП(б) по докладу "О борьбе с восставшими спецпереселенцами", принятой 10 августа 1931 г., приводились такие данные об этом восстании. Оно продолжалось пять дней (с 29 июля по 2 августа), а подготовка началась значительно раньше. Выдвигались как экономические, так и политические требования. Среди них "Долой коммунистов!", "Да здравствует свободная торговля!", "Свобода на землю!", "Учредительное собрание"! А толчком к выступлению явились тяжелые условия жизни и работы (каторжный труд на раскорчевке и лесоповале; перебои в снабжении продуктами; начавшийся голод; высокая заболеваемость и смертность спецпереселенцев, особенно детей и др.). Общее число участников определялось цифрами 1500-2000 человек. Восставшим удалось завладеть оружием, отобранным у работников комендатур, а также охотничьими ружьями местного населения. Руководили восстанием Усков и Морев. Набеги на бастионы власти сопровождались криками "Ура!"
Районное начальство, в частности, оперативная "тройка" своевременно приняла решительные меры - организовала парто-тряды, известила полномочное представительство ОГПУ по Уралу, привлекла резерв томской милиции; помощь оказали дивизионные войска ПП ОГПУ из Новосибирска. Разбитые в открытом бою, повстанцы отступили, "вернулись к своим шалашам", наиболее активные во главе с Усковым и Моревым с оружием в руках ушли в тайгу ("стали повторять набеги"). Восставшие потеряли более 100 человек; карательные органы, как наиболее подготовленные, - четырех убитых и трех раненых. 140 активных участников восстания были арестованы, из которых 54 приговорены к различным срокам заключения (от трех до десяти лет), около 80 человек - к ссылке в ИТЛ49.
41
В середине августа 1931 г. А.А. Андрееву и П.П. Постыше-ву была направлена специальная справка "О контрреволюционном выступлении высланных кулаков в поселках Парбиг-ской комендатуры Ленинского района Западной Сибири" за подписью Г.Г. Ягоды. Восстание спецпереселенцев было охарактеризовано как "вооруженное к.-р. выступление, подготовленное инициативной группой, возглавляемой бывшим заводчиком Усковым и кулаком Моревым", что "при подготовке восстания были использованы "моменты хозяйственной неустроенности спецпереселенцев и перебои в снабжении продовольствием"; что "руководящей к.-р. группе удалось повести за собой часть спецпереселенцев". Приводились также сведения о составе банды: 350 активных участников и, кроме того, удалось привлечь ("мобилизовать") мужское население от 18 до 50 лет. Было изготовлено "сине-белое знамя с надписью: "Долой коммуны!" "Да здравствует свободная торговля!" "Да здравствует Учредительное собрание!"
О потерях сторон приводились такие данные: 79 бандитов убито; "с нашей стороны" убит - 1, ранен - 1, избито - 6". Подчеркивалось, что "большинство выступавших привлечено в банду в принудительном порядке и только незначительная часть шла на выступление добровольно". И еще: "Меры к ликвидации скрывшегося банд-ядра приняты"50.
Можно предположить, что тех, кто вступил в банду "в принудительном порядке", Ягода не включил в свою справку как участников восстания, иначе говоря, несколько "смягчил" ситуацию по сравнению с авторами резолюции Чаинского райкома ВКП(б), которые, надо полагать, приводили более точные сведения о численности мятежников.
В дополнение к тому, что говорилось о положении спецпоселенцев в Нарымском крае (Западная Сибирь), приведем документальные свидетельства о ситуации в других регионах массового переселения крестьян - Урале и Восточной Сибири. Вот краткие выдержки из докладной записки оперуполномоченного ПП ОГПУ по Уралу А.С. Кирюхина и начальника областного комендантского отдела Н.Д. Баранова полномочному представителю ОГПУ на Урале Г.Я. Раппопорту (13 мая 1931 г.), который, видимо, поручил своим непосредственным подчиненным установить причины "организованного выступления 29 апреля спецпереселенцев-кулаков, расселенных в границах Петропавловского леспромхоза", не входившего в систему ГУЛАГа. Объектом обследования были Самский, Денижкинский и Марсянский лесоучастки под углом зрения быта переселенцев, их материального и бытового положения, трудоиспользования.
42
Были выделены три группы причин (разделы доклада), на первом месте, естественно, снабжение продовольствием, на втором -трудоиспользование (условия труда), на третьем - меры взыскания. Отмечалось, что "нормы выработки против вольных рабочих были увеличены на 50%, а выдача продовольствия производилась только тем, кто выполнял эти нормы". "Большинство не могли их выполнить. Переселенцы поселков голодали".
К работе привлекались даже дети 12-летнего возраста и старики. Нормы выработки - 3 куб. м древесины в день. Чтобы их выполнить переселенцы оставались на работе в лесу целыми сутками. Зачастую обмораживались, замерзали. К концу лесозаготовок многие стали нетрудоспособными, в большинстве случаев инвалидами.
В то время коменданту были предоставлены карательные функции: "производство арестов, уменьшение продовольственного пайка, наложение штрафов". В каждом поселке создавались арестантские помещения. "Переселенцы всех возрастов содержались там в неотапливаемых помещениях, раздетыми по несколько суток". Их систематически избивали и подвергали всевозможным истязаниям, вплоть до смерти. «Старший бригадир Ратуш-няк, член ВКП(б), избивал переселенцев, кричал: "Вас всех надо убивать и уничтожать, а вместо вас скоро новых 80 тыс. пришлют"!» "Комендант Деев дал установку десятникам - бросать в воду плохо работающих на сплаве переселенцев". "Для спецпереселенцев изготавливались гробы, стоящие на виду, были случаи, когда в них клали живых людей". "Деев был главной фигурой избиений и убийств спецпереселенцев". "20 апреля 1931 г. состоялось организованное выступление спецпереселенцев в количестве 300 семей"51. Лица, проводившие расследование (Кирюхин и Саранов) не имели прямого отношения к этим карательным акциям, а потому, выполняя поручение вышестоящего начальника (Раппопорта), объективно, опираясь на факты, изложили суть дела. При этом, видимо, в той или иной мере рассчитывали, что полномочный представитель ОГПУ по Уралу примет меры по улучшению положения спецпоселенцев, предотвратит возможность нового выступления находящихся на "трудовом перевоспитании" бывших кулаков. А главный вывод автора докладной записки, если не прямой, то косвенный, однозначен - причин для выступления спецпереселенцев было более чем достаточно.
Изложим содержание еще одной докладной записки, на этот раз более высокого уровня - зам. полномочного представителя ОГПУ по Восточно-Сибирскому краю Гарина в Главное управление лагерями ОГПУ (ГУЛАГ) "О состоянии дела спецпереселенцев в Восточно-Сибирском крае" (26 июля 1931 г.). Автор
43
приводит данные о побегах за осень 1930 - первую половину 1931 г. - 7837 человек (по неполным данным). А причины следующие: "Разобщенность главы семьи с семьей"; "бегут женщины с детьми, мужья которых находятся в других местах"; "тяжелые бытовые и продовольственные условия"; "эпидемические заболевания, высокая смертность среди детей"; "жилищные условия спецпереселенцев крайне неблагоприятны, преобладающей формой жилья являются бараки"; "люди набиты до отказа... невозможная грязь, антисанитария, вшивость и т.п."; "такое положение зафиксировано по всем хозорганизациям" . И еще: "Обсчеты переселенцев, затягивание выплат на 5-6 месяцев"; "оплата крайне низкая (в 3-4 раза ниже, чем у вольнонаемного рабочего при одинаковых условиях)"; "на руки ничего не получают, все идет за предоставление продовольствия, нередко спецпереселенец остается даже должен предприятию"; "тиф, оспа, цинга, корь, скарлатина распространены в ряде районов, смерть никем не учитывается"52.
Таким образом, положение спецпоселенцев, особенно в гула-говских лагерях, "стабильно плохое", если не сказать ужасное. Спецпоселенцы проходили школу "трудового перевоспитания" (так было задумано) в условиях самовыживания. Намерения власти использовать принудительный труд репрессированных кулаков для решения задач модернизации экономической системы, во всяком случае на первых двух этапах раскулачивания и спецпереселения (осень 1930- весна 1931 г.; лето 1931 - начало 1933 г.) не принесли желаемых результатов, по существу, потерпели фиаско. Хозяйственная деятельность спецпереселенцев в большинстве отраслей, основанная на принудительном труде, носила убыточный характер. К тому же был установлен жесткий диктат и контроль со стороны аппарата комендатур. Политика "ликвидации кулачества как класса" своим острием была направлена на физическое уничтожение крестьян (как прямое, так и на основе экономического удушения) . И это хорошо понимали не только бывшие кулаки, но и середняки и даже беднота, особенно во время хлебозаготовок и реализации политики раскулачивания.
Главе Комиссии по раскулачиванию и спецвыселению Андрееву порой приходили в голову гуманные мысли о необходимости в недалеком будущем значительно улучшить условия жизни и трудовой деятельности спецпереселенцев. В Инструкции уполномоченным возглавляемой им комиссии (март 1931 г.) он разъяснял, как надо "вести дело" в местах поселений. "Мы хотим к зиме посадить их крепко, дать им выбрать место, чтобы они строили избы, не жили в бараках, может быть, мы выделим какие-нибудь дополнительные кредиты, дадим с.-х. машины, мелкий
44
инвентарь, чтобы они могли купить корову, телку, кур развести, чтобы садились крепко, чувствовали себя хозяевами, чтобы молодежь не распространяла режима отцов, чтобы им не препятствовали жениться"53. Особенно впечатляло в устах исполнительного директора ГУЛАГа разрешение молодым постояльцам спецпоселков вступать в брак.
Столь радужные перспективы, однако, невозможно было реализовать хотя бы потому, что, направляя в ГУЛАГ "самых трудолюбивых, распорядливых, смышленных крестьян" (А.И. Солженицын), их, по иронии судьбы, крайне редко использовали по специальности - как опытных хлеборобов, животноводов, огородников и т.п., а, как правило, - на тяжелых малопроизводительных работах. Но тут был и свой резон, политическая и хозяйственная выгода - за счет дешевого, по существу, дарового, принудительного труда быстро и экономно осваивать новые районы, выполнять и перевыполнять программу индустриализации, ибо "мы, - как уверял Сталин, - отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут"54. Экономили, как видно, даже на зарплате поселенцев, приравнивая ее к стоимости полуголодного лагерного пайка.
Приведем некоторые итоговые данные о численности раскулаченных, их выселении и распределении по регионам страны, использовании в народном хозяйстве (табл. 2, 3).
Таблица 2 свидетельствует, что к концу 1931 г. в лагерях находилось 356,5 тыс. крестьянских семей, а вместе с их членами -почти 1,7 млн человек. Основная часть спецпереселенцев направлялась в отдаленные районы страны - Западную и Восточную Сибирь, Северный край, Урал (его северную и центральную часть), на Дальний Восток, а также в Казахстан. Часть раскулаченных (третья категория) расселялась внутри данных областей и краев. Больше всего таких "внутренних" переселенцев приходилось на Урал. И в этом особенность данного региона. Постановление Президиума Уральского исполкома "О дополнительном выселении кулачества", принятое 8 марта 1931 г. в связи с развернувшимся колхозным строительством и ростом активности кулачества, предписывало выселение оставшейся части кулаков провести в районы лесозаготовок и развертывающегося промышленного строительства с расчетом использования трудоспособного контингента в качестве рабочей силы на "лесозаготовках, добыче руды, каменоломнях, торфоразработках, кирпичных заводах и на подсобных работах"55.
Иначе говоря, раскулаченные направлялись в те места, которые остро нуждались в рабочей силе, не требующей высокой
45
Таблица 2
Выселение раскулаченных крестьянских хозяйств в 1930-1931 гг.*
Всего выселено
семей бывших кулаков всех членов семей
1930 г. 113013 551 330
1931 г. 243 531 1 128 198
Итого 356 544 1 679 528
Из них высланы в отдаленные районы 245 403 1 157 077
страны (гулаговские лагеря)
Переселены внутри областей и краев 111 141 522 451
География вселения
Северный край 58 800 288 560
Урал 123 547 571 355
Казахстан 50 268 241 331
Западная Сибирь 69 916 316 883
Восточная Сибирь 28 572 138 191
ДВК 9694 48 269
Якутия (Алдан) 1366 7157
Ленинградская область 6884 31466
Нижегородский край 1497 6316
Северный Кавказ 3000 15 000
Украина 3000 15 000
Итого2* 356 544 1 679 528
* РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 120. Д. 52. Л. 59.
'* По данным В.Н. Земскова, в 1930-1931 гг. было отправлено на спецпоселение 381,2 тыс. крестьянских семей, общая численность которых составляла 1803,4 тыс. человек. См.: Население России в XX веке: ист. очерки. М., 2000. Т. 1: 1900-1939.
квалификации. В этих районах на основе дешевой рабочей силы, фактически дарового труда спецпереселенцев, буквально на их костях, в годы первой пятилетки начали решаться масштабные проблемы модернизации народного хозяйства, точнее сталинской индустриализации. В сельском хозяйстве, как можно судить по данным табл. 3, непосредственно работало не более 3-4% спецпереселенцев. Такое соотношение подтверждается и данными по Уралу на февраль 1932 г., где лишь 15 тыс. человек из более чем 500 тыс. спецпереселенцев (т.е. 3%), были закреплены за "сельхозколониями"56.
В 1932 г. общая численность поселенцев заметно сократилась, прежде всего за счет побегов и высокой смертности. В том
46
Таблица 3
Использование труда спецпереселенцев в народном хозяйстве в 1931 г.*
Организация Семьи бывших кулаков Все члены семьи
Союзлеспром 136 821 577 743
Союзуголь, Союзторф 29 080 141 846
Союзруда, Союзсталь 26 893 127 886
Цветметзолото 25 308 123 660
Союзрыба 3344 15 141
Химическая промышленность 5400 25 808
Железнодорожный транспорт 20 519 102 370
Животноводтрест 4000 20 000
Объединение по разведке технических 3862 18 496
растений
Прочие организации 9959 46 553
Организации, занимающиеся сельским 61496 288 881
хозяйством
Итого 326 682 1 488 834
* РГАСПИ. Ф. 17. On. 120. Д. 52. Л. 59, 60.
году, как указывалось в записке зам. председателя ОГПУ Ягоды Сталину, на спецпоселении находилось (вместе с членами семей) 1,4 млн человек, в том числе на Урале - 540,8 тыс., в Сибири -375,2 тыс., в Казахстане - 191,9 тыс., в Северном крае -
130 ТЫС.57
Второй этап раскулачиваниями массового спецпереселения завершался. Комиссия Андреева-Рудзутака прекратила свою деятельность. В мае 1933 г. были сделаны первые шаги по значительному сокращению контингентов раскулачивания, масштабов "кулацкой ссылки". Кое-что было сделано по улучшению условий труда и быта спецпереселенцев, постепенному восстановлению их в гражданских правах, однако (вплоть до 1956 г.) без права их выезда из мест поселений: опасались (и не безосновательно), что лагеря могут остаться без достаточной рабочей силы. В добровольную ссылку мало кто стремился ехать, несмотря на все призывы и обещания правительства. Советская власть в глазах крестьян авторитетом уже не пользовалась, в нее не верили.
47
ХЛЕБОЗАГОТОВКИ. РОСТ СОПРОТИВЛЕНИЯ КРЕСТЬЯН. ЗАКОН О "ПЯТИ КОЛОСКАХ"
В конце 1920-х годов Сталин и его единомышленники исходили из того, что как только основная масса крестьян вступит в колхозы, хлебная проблема будет решена. И, казалось, эти расчеты оправдывались. В 1930 г., к исходу которого более половины крестьянских хозяйств основных зерновых районов были коллективизированы, удалось собрать неплохой урожай - по официальным данным рекордный - 835,4 млн ц, в действительности -не более 780 млн. В октябре 1932 г. начальник ЦУНХУ В.В. Осинский уточнил, что первоначальная цифра - "формальный сбор", поскольку не были учтены потери зерна при уборке58. Тем не менее государственные заготовки достигли 221,4 млн ц, в два раза превысив показатели 1928 г. На волне этих достижений были сделаны далеко идущие выводы о том, что партия на основе колхозов и совхозов "успешно разрешила в основном зерновую проблему" - так было записано в резолюции XVI съезда партии по отчету ЦК ВКП(б)59.
Однако программа "больших скачков" в сельском хозяйстве, не подкрепленная материальными ресурсами, оторванная от реальных процессов в деревне, провалилась. В последующие годы, как и следовало ожидать, началось падение валовых сборов зерна (по уточненным данным ЦУНХУ в 1931 г. было собрано 694,8 млн ц., в 1932 г. - 698,7 млн) - отчасти из-за неблагоприятных погодных условий в некоторых зерновых районах, но главным образом по субъективным причинам - отсутствия у колхозников какой-либо заинтересованности в производительном труде в общественном хозяйстве. Возникли огромные трудности по реализации непосильных для крестьян хлебозаготовительных планов, которые в связи с потребностями индустриализации все время росли. Реальные возможности хлеборобов при этом почти не учитывались.
Возмущение и протесты колхозников в период уборки зерна вызывало применение так называемого "конвейерного метода". Дабы уберечь от расхищения скошенный хлеб и быстрее выполнить "первую заповедь", запрещалось скирдование. Следовало немедленно его обмолачивать и, минуя колхозные амбары ("по конвейеру"), свозить на заготовительные пункты. На практике так не получалось, "конвейер" все время буксовал, а разбросанный по всему полю хлеб портился и гнил в ожидании обмолота. Не случайно поэтому потери зерна при уборке в 1930-1931 гг., по данным НК РКИ, достигали более 20% от валового урожая.
48
В прошлом году, - говорил на июньском (1931 г.) Пленуме ЦК ВКП(б) председатель Колхозцентра Т.А. Юркин, - мы бросились на знаменитый газетный клич "Конвейер!" без разума и головы до тех пор, пока не погиб хлеб. "Разум и голова" тут не причем: противников "конвейера", как пояснил далее Юркин, обвиняли в правом уклоне60. Разум не возобладал ив 1931 г. В постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) "Об уборочной кампании 1932 г." от 5 июля 1932 г. применение "конвейерного метода" уборки, отказ от скирдования всего скошенного хлеба были отнесены к коренным недостаткам уборочных кампаний 1930 и 1931 гг.61
Технология реализации планов хлебозаготовок была четко разработана в постановлениях Политбюро. 24 июля 1931 г. Политбюро дало указание руководителям зерновых районов "воспретить всякую дискуссию о хлебофуражном балансе и о плане хлебозаготовок", ибо "преподанный план считается окончательным", и "всякие разговоры о пересмотре плана" воспрещаются. Позже была найдена более сильная формулировка: требовалось "безусловное выполнение плана на все сто процентов", повторяющаяся неоднократно. А 15 октября 1931 г. Политбюро отменило бронирование фуражных фондов до выполнения хлебозаготовок и потребовало "величайшей экономии и ограничения" при создании семенных фондов, конечно же, тоже после выполнения хлебозаготовительного плана. Нашли, как говорится, на чем экономить. Но и это не предел фантазии кремлевских законодателей. 11 января 1932 г. Политбюро обязало ЦК компартий республик, крайкомы и обкомы "по выполнению установленного для области (края, республики) годового плана хлебозаготовок продолжать заготовки сверх плана" (выделено авт. - И.З.)62. Иначе говоря, были введены "встречные планы", особенно возмущавшие крестьян.
В таких условиях крестьяне, что вполне естественно, оказывали хлебозаготовительным органам значительное противодействие, стремились утаить от них часть выращенного урожая, расхищали его. Колхозно-кооперативные органы не могли решить эту проблему, оказались "не на высоте". Процесс огосударствления этой системы, начатый весной 1930 г., потребовал завершения, что произошло после принятия 11 марта 1931 г. постановления правительства "О реорганизации системы сельскохозяйственной кооперации". Были ликвидированы такие ее самодеятельные органы управления, как Колхозцентр, Трактороцентр, Союз союзов сельскохозяйственной кооперации, функции которых перешли к государственным структурам - Наркомзему, Нар-комснабу, Наркомсовхозу и т.п. Политбюро утвердило текст этого постановления месяцем раньше - 15 февраля63.
49
В 1931 г. (по сравнению с 1930 г.) произошло значительное снижение урожайности и валовых сборов зерна. Недород поразил пять основных хлебопроизводящих районов Северо-Востока страны (Зауралье, Башкирию, Западную Сибирь, Поволжье, Казахстан). Однако огромные продовольственные трудности в сельских районах возникли главным образом потому, что государственные заготовки хлеба не только не были сокращены по сравнению с более урожайным 1930 г., но даже повышены, колхозам пришлось вывезти на элеваторы не только товарное, но и значительную часть продовольственного зерна. Многие колхозники остались без хлеба, голодали. Об этом свидетельствуют многочисленные письма крестьян, в том числе лично Сталину. Отрывки из некоторых уже приводились. О реакции Сталина на эти письма можно судить по его репликам и выступлениям на проходивших в то время пленумах ЦК партии, директивам местным партийным органам в связи с хлебозаготовками. В конце октября 1931 г. состоялся Пленум ЦК ВКП(б), на котором заслушивались сообщения секретарей местных партийных организаций (СВ. Косиора, Б.П. Шеболдаева, И.М. Варейкиса, М.М. Ха-таевича, В.В. Птухи и др.) о ходе выполнения плана хлебозаготовок. Просьбы секретарей Средне-Волжского и Нижне-Волжско-го крайкомов Хатаевича и Птухи о сокращении хлебозаготовок в связи с недородом (при этом приводились конкретные данные об урожайности, расчеты хлебофуражных балансов) Сталин отверг в резкой форме, поиронизировав над тем, "какими точными в последнее время" стали секретари, манипулирующие данными об урожайности. Косиор же, видя такую реакцию вождя, хотя и привел данные о том, что Украина 26 октября заготовила всего 305 млн пудов, или 60% плана, заявил: "План, безусловно, реальный, выполнимый без всяких особых жертв со стороны крестьянства. Благоприятная основа - коллективизация".
Он обрушился с критикой на председателей 25-тысячников, которые "часто не только оказываются в плену, но и сами стоят во главе утайщиков". Одного из них, сообщил он, исключили из партии за то, что он говорил колхозникам: "Вас хотят ограбить, не сдавайте хлеб". "Среди 25-тысячников, - по его мнению, - оказался целый ряд чуждых элементов (это о рабочих "от станка"! - И.З.), приходится ломать такие настроения. Воровство носит классовый характер, им командует кулак и его агент". В данном случае "агентом" оказался председатель колхоза, бывший рабочий.
А.И. Микоян, возглавлявший тогда Наркомат снабжения СССР (т.е. непосредственно отвечавший за снабжение населения продуктами питания), подводя итоги заслушанным сообщениям,
50
подчеркнул: «Вопрос не в нормах, сколько останется на еду и пр., главное в том, чтобы сказать колхозам: "в первую очередь выполни государственный план, а потом удовлетворяй свой план"»64.
Вскоре после Пленума (5 декабря 1931 г.) Сталин и Молотов направили крайкомам и обкомам партии телеграмму, в которой потребовали применения к колхозам, не выполнившим план хлебозаготовок, таких репрессивных мер, как принудительное изъятие имеющегося зерна (в том числе семенного), досрочное взыскание всех кредитов, прекращение обслуживания МТС65.
В планах хлебозаготовок особое внимание уделяли экспорту зерна. Так, в постановлении Политбюро от 29 августа 1930 г. подчеркивалось: "Необходимо помнить, что своевременность выполнения установленного плана хлебозаготовок связана с осуществлением экспортного плана, имеющего исключительное значение для обеспечения развертывания в стране промышленного строительства и прежде всего индустриальных гигантов (Магнит-строй, Челябинстрой и т.д.)". Инициатором принятия этого постановления был Сталин. 24 августа он писал Молотову из Сочи: "Микоян сообщает, что заготовки растут, и каждый день вывозим хлеба 1-1,5 млн пудов. Я думаю, что этого мало. Надо поднять (теперь же) норму ежедневного вывоза до 3-4 млн пудов минимум. Иначе рискуем остаться без наших новых металлургических и машиностроительных (Автозавод, Челябзавод и пр.) заводов. Найдутся мудрецы, которые предложат подождать с вывозом, пока цены на международном рынке не подымутся "до высшей точки". Таких мудрецов немало в Наркомторге. Этих мудрецов надо гнать в шею, ибо они тянут нас в капкан... Словом нужно бешено форсировать вывоз хлеба". Действовали как при царе, по принципу: "Недоедим, а вывезем". В 1930 г. вывезли 4,8 млн т, в 1931 г., несмотря на недород, - 5,2 млн66.
Сталин лично следил за тем, как выполняются экспортные операции по хлебу. Так, в подписанной им вместе с Молотовым 10 февраля 1931 г. шифротелеграмме, адресованной Косиору, Андрееву, Птухе и Благонравову, указывалось, что "задания по экспорту хлеба выполняются совершенно неудовлетворительно", "срывается план экспорта". Потребовали: "Под персональную ответственность" "принять немедленно самые решительные меры" с тем, чтобы "обеспечить окончание задания не позднее 18 февраля". При этом "ежедневно телеграфировать ЦК и СНК о ходе погрузок". А 7 марта 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило "Директиву советской делегации на переговорах с немцами по экспорту зерна". В ней напоминалось об определенных ранее ценовых условиях этой сделки. Затем последовало допол
51
нение: в случае "полной невозможности договориться" разрешалось "сторговаться на меньшем проценте". Видимо, речь шла о демпинговых ценах, решительно отвергаемых советской стороной в официальных документах, но недвусмысленно подтвержденных Сталиным в переписке с Молотовым67.
О реализации планов хлебозаготовок 1931 г. можно судить по многочисленным документам местных и центральных органов, а также письмам крестьян.
Особенно тяжелое положение сложилось на Украине, а также во многих районах, где наблюдался недород. В справке ГПУ УССР "О ходе хлебозаготовок на Украине", подписанной 28 декабря 1931 г. зам. председателя ГПУ республики Карлсоном и под грифом "совершенно секретно" направленной на Лубянку, отмечалось, что к началу месяца годовой план был выполнен на 74%, а "хлебозаготовительная кампания текущего года "проходит в обстановке широко распространенных суждений о нереальности и невыполнимости планов". Большинство уполномоченных по хлебозаготовкам исходят из того, что "план нереален", "хлеба на всех нет". В то же время действия уполномоченных и хлебозаготовительных комиссий вызывают "глубокое возмущение селян". В Бугском районе были избраны делегаты для поездки в ВУЦИК с ходатайством "о защите селян от хлебозаготовителей". "Отдельные колхозы сдали вместе с товарным хлебом и ту часть, которая должна была остаться для распределения по трудодням" .
Приводились типичные высказывания крестьян, отражающие недовольство хлебозаготовками: "У нас забирают последний хлеб, вся политика власти направлена к тому, чтобы мы остались голодными"; "Советская власть нас довела до того, что мы вынуждены бежать кто куда, политика власти ведет к тому, чтобы разорить село"; "кулачество прибегает к террору, направленному к физическому уничтожению передового советского и колхозного актива и к поджогам колхозного имущества"68.
Для принятия мер по "усилению хлебозаготовок" в республику был послан Молотов. 29 декабря 1931 г. посланец Сталина выступил на заседании Политбюро ЦК КП(б)У. В принятом решении высший орган республики признал, что "полное выполнение установленного плана хлебозаготовок на Украине (510 млн пудов) является безусловной необходимостью" и "несмотря на его полную выполнимость", ход его "настолько неудовлетворителен", что создается "угроза провала на одном из решающих участках социалистического строительства". Основная же причина -"недостаточность мер по линии политического руководства делом хлебозаготовок", "известное успокоение и притупление
52
большевистской бдительности в отношении классового врага". А для достижения "решительного перелома в хлебозаготовках" ЦК КП(б)У объявил январь "ударным, боевым месяцем окончания хлебозаготовок".
Для усиления оперативного руководства хлебозаготовками районы республики были разбиты на шесть групп, в каждую из которых были направлены члены Политбюро и члены ЦК и ЦКК, в распоряжение которых было выделено 300 ответственных работников "для непосредственной работы на селе, в колхозе". Все мобилизованные должны были выехать на места немедленно (29 декабря!). Секретариату ЦК было поручено отозвать с хлебозаготовок тех, которые не справились с возложенными на них обязанностями, "не оправдали доверия партии". В связи с хлебозаготовками было решено перенести созыв Всеукраинской партконференции на февраль 1932 г.69
Да, тут уж было не до конференции, ее удалось собрать только спустя полгода.
Не дожидаясь, когда истечет "ударный месяц окончания хлебозаготовок", Сталин и Молотов уже 7 января 1932 г. направили шифротелеграмму Косиору и всем членам Политбюро ЦК КП(б) Украины с предупреждением, что "стихийная ориентировка" руководителей республики на невыполнение плана хлебозаготовок на 70-80 млн пудов абсолютно неприемлема и нетерпима. "Считаем позором, что Украина в этом году при более высоком уровне коллективизации заготовила на 1 января сего года на 20 млн пудов меньше. Кто тут виноват - высший уровень коллективизации или низкий уровень руководства делом заготовок? Считаем необходимым ваш немедленный приезд в Харьков и взятие вами в собственные руки всего дела хлебозаготовок. План должен быть выполнен полностью и безусловно"70. На риторический вопрос двух высших в стране руководителей: кто виноват? - ответ очевиден: местные руководители, как правило, делали все от них зависящее, чтобы обеспечить выполнение плана Политбюро, ЦК ВКП(б). И не только на Украине, которая во время хлебозаготовок находилась под бдительным оком такого "выдающегося" куратора, как Молотов. Вот некоторые примеры, относящиеся к началу 1932 г., когда завершалась или должна была завершиться хлебозаготовительная кампания 1931-1932 гг.
16 января 1932 г. прокурор Западной области издал приказ "О борьбе с нарушениями законности в ходе хозполиткампании". Среди нарушений такое: по инициативе секретаря Чуровичского райкома партии Загорского "в районном центре был организован Чрезвычайный штаб по руководству хозполиткампаниями, который по существу взял на себя функции всех органов власти".
53
"Путем приказов штаб насаждал колхозы, выносил постановления об аресте председателей и членов сельсоветов, постановления о роспуске сельсоветов и т.п." "По приказу райштаба при всех сельсоветах были организованы сельские чрезвычайные штабы, переросшие в некоторых сельсоветах в штабы-трибуналы". По инициативе районного Чрезвычайного штаба "организовывались ночные штурмы: по 10-15 человек ходили ночью по селу, проводили обыски, подвергали аресту и т.д." Была введена "система так называемых "похорон" членов сельсоветов, оппортунистически проводящих свою работу, для чего устраивались гробы с соответствующими надписями..."
А вот еще один документ - постановление Нижне-Волжского крайкома ВКП(б) от 3 февраля 1932 г. о репрессиях в отношении руководящих работников Нехаевского района за невыполнение плана хлебозаготовок. Секретарь райкома Морозов, райком в целом "не сумели по-большевистски реализовать указания крайкома, не обеспечили выполнение плана хлебозаготовок в установленный срок, что вынудило крайком распустить бюро райкома и снять с работы секретаря". Несколько позже секретарь райкома, председатель РИКа были исключены из партии и отданы под суд. Один из пунктов постановления гласил: "Настойчиво добиваясь снижения плана хлебозаготовок против 1931 г., считая план нереальным, районное руководство саботировало его выполнение, особенно по пшенице, в результате чего даже на 10 января 1932 г. план выполнен только на 90%". Это совсем неплохо, особенно по сравнению с Украиной! Видимо, кое-что удалось утаить, не сдавать все до последнего зерна, чтобы хотя бы частично рассчитаться с колхозниками. А благодаря этому была сорвана установка Политбюро на "сверхплановую" сдачу хлеба71.
И, наконец, выдержки из одного личного документа - письма агронома Убаганского райколхозсоюза Казахской АССР в Кол-хозцентр СССР о последствиях хлебозаготовок в колхозах района (4 февраля 1932 г.). Автор сообщил, что работает агрономом с сентября 1930 г., является членом правления колхоза "Наш труд". Окончил Ленинградский сельскохозяйственный институт, происходит из семьи крестьянина-середняка. В Казахстан приехал добровольно. В райколхоз, по его словам, поступает много писем и устных заявлений от колхозников, которые "характеризуют положение всех без исключения колхозов района". А положение такое. План хлебозаготовок выполнен "немного более половины", в 1930 г. при среднем урожае - с превышением, а в 1931 г. был неурожай, "хлебозаготовка продолжается черепашьим шагом, но больше за счет того хлеба, который куплен колхозниками за сотни километров на деньги, полученные от продажи
54
домашнего тряпья, и вывезен для голодной семьи". Колхозники пишут заявления в РКС, как милостыню просят хлеба и говорят: "Зачем же вы, наши руководители, заставили нас вывезти свой хлеб, ведь вы же знали, что в этом году неурожай, что мы сидим без хлеба, а ведь еще надо сеять". А ответ такой: "План хлебозаготовок надо выполнять". В поселках работают бригады и комиссии содействия по хлебозаготовкам. "Мало какая усадьба не осталась в поисках хлеба. А находили скрытый хлеб в горшках". "Не надеясь на своевременную помощь советской власти, здешние колхозники и единоличники пособирали свои семьи, а многие, оставив их на произвол судьбы... бежали на производство или к давно забытым родичам в Украину, на Северный Кавказ, в Семирек и др. места... В каждом поселке много пустых хат. Колхозников бежало из района более 1 тыс. хозяйств". А в конце просьба и надежда, что "колхозная система и советская власть не настолько же слабы и невнимательны, что допустят все бедствия... такую бесхозяйственность, чтобы превратить в пустующую степь один из самых товарных своих участков"72.
Крестьянство, разумеется, не ограничивалось письмами "во власть" со своими жалобами, просьбами, предупреждениями и угрозами. Для всего периода коллективизации характерны массовые выступления крестьян, как колхозников, так и единоличников, которые на отдельных этапах достигали особой остроты, вплоть до вооруженных столкновений. Применительно к рассматриваемому периоду это зафиксировала аналитическая справка СПО ОГПУ "О ходе коллективизации и массовых выступлениях крестьянства в октябре-декабре 1931 г. - январе-марте 1932 г.", уникальная по содержанию и масштабам территориального охвата73.
В документе (объемом около 2 печ. л.) в динамике прослеживаются данные по 22 регионам и республикам СССР, которые подробно анализируются в тексте, а в приложении представлены в виде динамических таблиц, фиксирующих помесячные изменения как в регионах, так и по стране в целом в сопоставлении с аналогичными показателями (по СССР).
За предшествующие три месяца характерны рубрики, выделяемые в тексте по каждому региону с некоторыми модификациями с учетом его специфики. На первом месте (по каждому региону!) - "продзатруднения", фактически свидетельства о голоде, в том числе и массовом, его проявлении и причинах; далее - "неорганизованное отходничество" ("бегство из колхозов"), "коллективизация" (под углом зрения ее спада, выходов из колхозов), "массовый убой скота" (как общественного, так и индивидуального), "массовые выступления" и, наконец, "опера
55
тивные мероприятия" ОГПУ по ликвидации или пресечению деятельности "контрреволюционных" (антисоветских) выступлений. Для Армении, Азербайджана и Молдавии пришлось выделить еще один сюжет - "эмигрантские тенденции", для Казахстана - "откочевки".
Документ не оставляет сомнений в том, что уже в конце 1931 г.-весной 1932 г. в ряде районов страны, в первую очередь в Казахстане и Украине, наблюдался массовый голод, в той или иной мере распространившийся и на другие регионы страны. Конечно, не столь масштабный и губительный, как в 1932-1933 гг. В Казахстане, как уже отмечалось, основные предпосылки для этого сложились после постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР "О развитии социалистического животноводства" (30 июля 1931 г.). Всего в республике, по данным на февраль 1932 г., голод охватил более шести районов, было зарегистрировано 1,2 тыс. голодных смертей и 4,3 тыс. человек опухали от голода. Зафиксировано "вымирание целых семей колхозников", исчисляемое сотнями жертв. Начались массовые откочевки казахов в Западный Китай (около 40 тыс. хозяйств) и в сопредельные республики и регионы нашей страны (Средняя Азия, Западная Сибирь, Урал, Среднее Поволжье) - около 100 тыс. хозяйств.
Спасаясь от голода, сельские жители устремились в города, промышленные центры. "Неорганизованное отходничество" среди них, как уже отмечалось, почти достигло 700 тыс. человек. Из колхозов страны, по данным справки, вышли более 250 тыс. хозяйств.
Но, пожалуй, самое опасное для правящей элиты представляли данные о "массовых выступлениях крестьянства". Они охватили с января по март 1932 г., по неполным данным, 55,4 тыс. крестьян страны против 53 тыс. за предшествующие три месяца, участниками которых были десятки тысяч колхозников. Почти половина их (24 тыс.) приходилась на Украину, число которых по сравнению с предшествующим периодом увеличилось более чем в три раза, на Северном Кавказе - более чем в четыре раза, в Западной Сибири - в три раза. Повсеместно отмечались случаи "вооруженных нападений" на склады, элеваторы, винокуренные заводы, амбары.
Приведем некоторые примеры из наиболее "горячих точек".
На Украине "на почве продзатруднений в марте 1932 г. зарегистрировано 17 случаев нападений на склады Союзхлеба, винокуренные заводы с количеством участников 300-500 чел. в каждом"; "в Хорольковском районе на винокуренный завод Елизаветинского совхоза напала толпа крестьян и потребовала от охраны сдачи оружия и неприпятствия хищениям кукурузы. Из толпы
56
были произведены несколько выстрелов"; в Богоуховском районе толпа из 100 человек пыталась напасть на винзавод в с. Бра-тонец и разобрать кукурузу; из толпы в охрану было также произведено "несколько выстрелов". "Арестовано по подозрению в совершении терактов 836 чел., в том числе 237 кулаков и 74 зажиточных".
"В пограничной полосе отмечается ряд эмиграционных тенденций, особенно проявившихся в АМССР, где в текущем году пытались перейти за кордон 1045 чел., из которых 530 задержано"; резкий рост массовых выступлений наблюдался в марте (180, "в них участвовало 16 602 чел."), а всего "с октября 1931 г. по март 1932 г. произошло 259 выступлений, в которых участвовало более 20 тыс. чел., в том числе 12,7 тыс. колхозников", "ликвидированы 82 кулацкие группировки и одна контрреволюционная организация (1359 участников)".
В ЦЧО "с октября 1931 г. по март 1932 г. произошло 18 массовых выступлений с общим количеством участников 1860 чел.", "ликвидировано 104 к/р группировок, арестовано 1280 чел."
В Нижне-Волжском крае "с октября 1931 г. по март 1932 г. имело место 97 массовых выступлений с общим числом участников 9003 чел."; "в феврале 1932 г. в с. Семеновка была организована демонстрация женщин из 100 чел., которые ходили по селу с красным флагом с надписью: "приветствуем советскую власть, просим не отказать голодному населению в хлебе".
В Северо-Кавказском крае "продзатруднениями охвачено 5 районов. Зарегистрированы случаи смерти и опухания от голода, употребления в пищу падали и суррогатов, заболеваний, покушений на самоубийства". Всего голодающих насчитывалось 1869 человек, "зарегистрировано 56 массовых выступлений с количеством участников 7 тыс. чел. в 21 районе". "Ликвидировано 70 кулацких группировок и 3 к/р организаций. Всего изъято 8931 чел."
В Казахстане "в январе-феврале 1932 г. продовольственными затруднениями было охвачено 33 района, из которых остро нуждаются в помощи десять". "Зарегистрировано 1219 голодных смертей и 4304 случая опухания от голода. Большинство умерших и голодающих - колхозники". "В Каратальском и Павлодарском районах отмечены многочисленные факты вымирания целых семей колхозников". "На почве продзатруднений в ряде районов (таких было около 10) отмечается уход из колхозов, иногда доходящий до 70-80%". "Такое положение под влиянием агитации байкота обусловило рост антиколхозных настроений". "По неполным данным за 1931 г. в Китай ушло до 40 тыс. хозяйств". "В организации откочевок в Китай участвовали отдельные чле
57
ны партии, комсомольцы, председатели колхозов... В Китай уходили колхозы в полном составе... при переходе оказывали активное вооруженное сопротивление". "Из отдельных районов по-гранполосы откочевало в Китай более 1/3 населения"; "отмечены многочисленные случаи, когда колхозники вырывали из земли трупы зарытых мясосовхозами павших животных и съедали". «На почве продзатруднений в указанных 33 районах, пораженных голодом, отмечено 101 нападение на базы "Союзмясо" и выступления с требованием хлеба, сопровождавшимися массовыми беспорядками, разбором общественного скота, расхищением хлеба из госамбаров... Нападения производились многочисленными группами по 400-500 чел.» «В Каратальском районе отмечено нападение 2 тыс. казахов, в большинстве колхозников, вооруженных топорами и кетменями, на бойню скотозаготовительного пункта "Союзмясо"».
"На территории Казахстана размещено свыше 200 тыс. спецпереселенцев... Побеги байства и кулаков из спецпереселенче-ских поселков принимают массовый характер".
Июльская и августовская сводки СПО ОГПУ за 1932 г. непосредственно касались "антиколхозного движения", "отрицательных явлений на селе", "деятельности антисоветского элемента"74. Еще раз подчеркивалось и обосновывалось, что основной причиной массовых выступлений колхозников, а также единоличников были "продзатруднения", причем многократно употребляется термин "голод". Казахстан был отнесен "к числу наиболее неблагоприятных районов Союза". "Основная причина этого - острейшие продзатруднения, принявшие в ряде районов характер голода" (выделено авт. - И.З.). По данным на 1 июля, голодом было охвачено 74 района республики (напомню, на конец февраля - 33 района). В них было зарегистрировано 8,3 тыс. голодных смертей и около 13 тыс. опухали от голода. Голодающие питались падалью, участились случаи людоедства. "В связи с голодом массовые размеры приняли откочевки населения в другие области Союза и за кордон". Вновь назывались цифры: 100 тыс. хозяйств, откочевавших в другие республики страны, и 40 тыс. хозяйств, эмигрировавших в Западный Китай. 70-80% откочевни-ков составляли бедняки, середняки и колхозники. Массовое нищенство, побеги сопровождались "активной антисоветской агитацией, распространением провокационных слухов и т.п."
На Украине голодом были охвачены 127 районов и вся территория Молдавии, в которой насчитывалось 20 тыс. голодающих. Сводка информировала, что "по массовым антисоветским проявлениям Украина стоит на первом месте" (выделено авт. -И.З.). С начала года в республике было зарегистрировано около
58
1 тыс. массовых выступлений, в том числе на почве продзатруд-нений. Около 2 тыс. человек пытались эмигрировать в Румынию, удалось только 745. Было выявлено 118 контрреволюционных организаций (2,5 тыс. участников). Большинство из них носило повстанческий характер.
Беженцы из Казахстана и Украины, отмечалось в сводке, де-морализующе действовали на колхозников других регионов. "Мы поели лошадей и собак, - говорили они, - вам тоже придется испытать. У нас был урожай неплохой, но мы раньше вас коллективизировались и нас взяли в оборот".
В сводке за 5 августа 1932 г., хронологически и тематически продолжавшей апрельскую сводку, приводились данные о массовых выступлениях крестьян за второй квартал 1932 г. Недовольство крестьян нарастало, а, соответственно, и сопротивление по отношению к насилию и произволу, царившим в деревне. В стране за это время было зарегистрировано около 1 тыс. крестьянских выступлений, против 576 - в первом квартале (рост почти в два раза). Примерно таким же было соотношение по большинству регионов РСФСР и по другим союзным республикам. Правда, общее количество терактов несколько снизилось, но в ряде районов (Северный Кавказ, Закавказье) возросло более чем в два раза.
"Ухудшение настроений части колхозников, - отмечалось в сводке, - нашло свое выражение прежде всего в росте выходов из колхозов". "С конца июня и на протяжении июля месяца выходы и развал колхозов по отдельным районам приняли массовый характер". По далеко не полным данным по ЦЧО, СВК, УССР, БССР, Московской и Западной областям вышло из колхозов (в том числе из-за их ликвидации) свыше 76 тыс. хозяйств, распалось 509 колхозов, насчитывавших 17,5 тыс. хозяйств. Выходы из колхозов нередко сопровождались захватами имущества, скота, сельскохозяйственного инвентаря.
Массовые стихийные выступления колхозников ("волынки") нередко проходили под лозунгами "Поддержать советскую власть, но без колхозов!", "Да здравствуют единоличники!" Таким образом, доверие к советской власти у части крестьян еще сохранялось. Во втором квартале 1932 г. наблюдался "значительный рост числа массовых выступлений" (около 1 тыс. против 576 в первом квартале). Лозунги выступавших стали приобретать, по определению сводки, "все более контрреволюционный" (точнее - антисоветский) характер. Среди них: "Долой советскую власть!", "Долой колхозы!", "Давай царя!". Агентами ОГПУ зафиксировано появление у выступавших огнестрельного оружия -"дробовиков, берданок, обрезов, наганов". "Местами толпа оказывала активное противодействие мероприятиям предста
59
вителей власти, не допуская арестов, отбивая арестованных зачинщиков, подвергая арестам и избиениям низовых совпарт-работников" (выделено авт. - И.З.). Это уже были открытые выступления против власти с использованием огнестрельного оружия. А география такова: на первом месте по количеству массовых выступлений - Украина, где было зарегистрировано 923 выступления (из 1630 по СССР за семь месяцев), далее Северный Кавказ - 173, Западная Сибирь - 119, Нижнее Поволжье -95, Среднее Поволжье - 78, Западная область - 59, Центральное Черноземье - 43. Характеристика этих выступлений следующая: "В этих районах отмечены наиболее острые выступления, отличавшиеся наибольшей активностью со стороны выступавших, проходившие под махровоконтрреволюционными лозунгами и при организованном руководстве со стороны антисоветских элементов и кулачества".
Думается, все же, что степень организованности этих выступлений, их единение, четкая идеологическая направленность значительно переоценивались. Преобладали, судя по всему, стихийность, разобщенность участников, различие (в зависимости от обстановки) в подходах к целям движения, методам и средствам сопротивления.
В сводке ОГПУ от 5 августа 1932 г. впервые применительно к Средней Азии обозначен такой тревожный факт, как "многочисленные случаи ухода населения в приграничных районах в сопредельные страны", причем (как и в Казахстане) "уходят часто бедняцкие и середняцкие хозяйства" (выделено авт. - И.З.). "По далеко не полным данным, эмигрировало в Персию 1073 хозяйства, в Афганистан - 218, в Китай - 40 хозяйств". В 49 случаях "эмиграция сопровождалась налетом закордонных басмаческих банд, перекрывавших переходы границы". Приводились данные о том, что пограничникам и войскам ОГПУ удалось задержать на границе 1867 семей.
Возмущение крестьян вызывали продолжавшиеся и даже усиливавшиеся гонения на церковь и верующих. В статье "Головокружение от успехов" Сталин публично осудил «с позволения сказать "революционеров", которые дело организации артели начинают со снятия с церквей колоколов». В постановлении ЦК ВКП(б) "О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении" (14 марта 1930 г.) местным властям - "перегибщикам" предписывалось "решительно прекратить практику закрытия церквей в административном порядке, фиктивно прикрываемого общественно-добровольным желанием населения... За издевательские выходки в отношении религиозных крестьян и крестьянок привлекать виновных к строжайшей ответственности"75.
60
В конце июня Сталин, находившийся на отдыхе в Сочи, в телеграмме на имя Кагановича так определил свою позицию в данном вопросе: «Необходимо дать в "Правду" передовую об итогах весенней посевной кампании. В статье надо подчеркнуть, что сводки Наркомзема документально устанавливают полную победу колхозов и совхозов в сельском хозяйстве, так как удельный вес единоличного сектора не составляет в этом году и 20%, тогда как удельный вес колхозов и совхозов превышает 80% всей посевной площади. В статье надо обругать грубо и резко всех лакеев капитализма - меньшевиков, эсеров и троцкистов, а также правоуклонистов, сказав, что попытки врагов трудящихся вернуть СССР на капиталистический путь определенно разбиты и развеяны в прах, что СССР окончательно утвердился на новом социалистическом пути, что решительную победу социализма в СССР можно считать уже завершенной»24.
26 июня 1932 г. в "Правде" была опубликована передовица под заголовком "Советский Союз окончательно утвердился на социалистическом пути", при подготовке которой Каганович использовал формулировки из телеграммы Сталина. Фактически "грубо и резко", наряду с меньшевиками, эсерами и троцкистами, а также правоуклонистами, "были обруганы" и крестьяне, отнюдь не разделявшие точку зрения генсека о "полной победе колхозов и совхозов в сельском хозяйстве, решительной победе социализма в СССР".
Теперь уже, по мнению Сталина, "новому подъему" коллективизации ничего не должно было мешать.
27
ПОЛИТИКА "ЛИКВИДАЦИИ КУЛАЧЕСТВА КАК КЛАССА": РАСКУЛАЧИВАНИЕ И СПЕЦПЕРЕСЕЛЕНИЕ
Пожалуй, основной (если не единственный) вывод практического характера, который был сделан сталинским руководством в связи с многочисленными донесениями и сообщениями из различных источников о критической ситуации в деревне, о фактическом провале "нового подъема" колхозного движения к концу 1931-началу 1932 г. - это дальнейшее ужесточение политики "ликвидации кулачества как класса", провозглашенной Сталиным в ноябре 1929 г. В результате ее активного претворения в жизнь (дело, как водится, не обошлось без "перегибов") уже к весне 1930 г. большинство так называемых кулацких хозяйств (если даже исходить из признаков, установленных постановлением СНК СССР от 21 мая 1929 г.) прекратили свое существование. Примечательно, например, что в докладной записке Наркомфи-на Белоруссии Наркомфину СССР "О ходе работы по индивидуальному обложению кулацких хозяйств" (9 января 1931 г.) отмечалось, что "в связи с перегибами, допущенными зимой и весной 1930 г., на местах сложилось убеждение, что кулаков больше нет". Тем не менее можно говорить о новом этапе осуществления этой ярко выраженной антикрестьянской политики в 1931-1932 гг., отнюдь не случайно совпавшей с завершающим этапом сплошной коллективизации.
Разумеется, в новых условиях выявление "кулацких хозяйств" становилось нелегкой задачей для финансовых органов, которым стала принадлежать пальма первенства при определении социальной принадлежности крестьянских дворов. ЦИК и СНК СССР в конце 1930 г. сделали попытку в законе о едином сельскохозяйственном налоге на 1931 г. по-новому определить признаки кулацких хозяйств. Однако, по свидетельству растерявшегося М.И. Калинина, она не увенчалась успехом, поскольку "старые признаки кулачества почти отпали, новые не появились, чтобы их можно было зафиксировать". Было принято "соломоново решение" - поручить местным органам власти самим найти выход из этой, казалось бы, тупиковой ситуации. В постановлении ЦИК и СНК СССР от 23 декабря 1930 г., а затем в Законе о едином сельскохозяйственном налоге на 1931 г. указывалось: "...признаки кулацких хозяйств устанавливаются совнаркомами союзных республик, краевыми и областными исполкомами применительно к местным условиям"25. При этом имелось в виду, что квоты на наличие кулацких хозяйств в том или ином регионе, по стране в целом будут определяться финансовыми органами. Типичным в этой связи является постановление Президиума
28
Северо-Кавказского крайисполкома от 1 января 1931 г., включившее в число признаков кулацких хозяйств получение дохода от занятия извозом, содержание постоялого двора и чайного заведения26. При таком подходе социальные грани между кулачеством и зажиточными слоями крестьянства размывались, на первый план все больше выступали имущественные различия. А главным "признаком" отнесения крестьянского хозяйства к "кулацко-за-житочному" считались неуплата индивидуального налога, отказ от выполнения "твердого задания", нежелание вступить в колхоз.
По указанию правительства Наркомфин СССР и его органы на местах устанавливали численность и удельный вес крестьянских хозяйств, подлежащих "индивидуальному обложению" (т.е. кулацких). В 1930/31 г. было дано указание районам, не завершившим сплошную коллективизацию, выявить не менее 3% таких хозяйств (постановление ЦИК и СНК СССР от 23 декабря 1930 г.). При этом преследовались две цели: полностью или даже с превышением выполнить план по индивидуальному обложению; еще раз "нажать" на единоличника, под угрозой раскулачивания загнать его в колхоз.
На места от имени Наркомфина шли предписания "немедленно усилить работу по выявлению кулака и обложению его в индивидуальном порядке"; "форсировать реализацию описанного у кулака имущества"; "выявлять конкретных виновников, привлекать их к строгой административной или судебной ответственности" и т.п. Руководители ряда районов, отстававших в выявлении кулацких хозяйств, обвинялись в проведении "правооппортуни-стической линии". Вот, например, как реагировал на эти замечания Наркомфин Белоруссии в упомянутой докладной записке: "Вопрос три раза слушался в СНК"; "систематически посылались в районы работники НКФ"; "через печать брались под обстрел конкретные районы, не уделявшие работе по выявлению кулаков должного внимания". За плохую работу местные работники отдавались под суд, снимались с работы, 55 председателей сельсоветов получили выговор, 19 - сняты с работы, 42 - преданы суду. Перелом произошел к осени 1931 г.: если в сентябре 1930 г. "по 30 районам не было выявлено ни одного кулака", то к концу года по БССР было обложено индивидуально 1149 хозяйств с начислением 497,7 тыс. руб. налога. Если к этому прибавить самообложение и страховку, то на одно кулацкое хозяйство приходилось платежей достаточно внушительного размера.
Правда, произошел такой казус: многие выявленные "кулаки" по инструкции о выборах в советы получили право участвовать в выборах "наряду с трудовым крестьянством". Это, отнюдь, не смутило местных руководителей, которые "стали на твердый
29
путь полной увязки всех признаков для индивидуального обложения с признаками, установленными для лишения права выбирать в советы"27.
Одно беззаконие породило другое! И, конечно же, не в пользу трудового крестьянства, а инструкция о выборах в советы превратилась в данном случае в клочок бумаги.
На всем протяжении 1932 г. финансовые органы продолжали ревностно "выявлять" и "довыявлять" кулацкие хозяйства, в том числе в Нижне-Волжском крае их было выявлено 68,9%, в Средне-Волжском - 45,3, на Северном Кавказе - 21,5, в Казахстане -47,2% и т.д.28 С юридической точки зрения (даже советского законодательства) - это уже бывшие предпринимательские хозяйства. В то же время исключенные хозяйства немедленно облагались индивидуальным налогом, а если не в состоянии были его уплатить, подвергались репрессивным мерам воздействия вплоть до конфискации имущества и выселения.
С мест в центральные органы непрерывно поступали жалобы от крестьян на то, что финансовые органы к числу кулацких относили многие середняцкие и даже бедняцкие хозяйства. Основанием для индивидуального обложения, как отмечалось в письмах крестьян, служило наличие в хозяйстве ручной молотилки, сепаратора, даже продажа на рынке продукции, произведенной в личном подсобном хозяйстве. Не брезговали конфискацией и предметов домашнего обихода, включая подушки и перины. В директиве Наркомфина СССР наркомфинам республик от 4 апреля 1931 г. в этой связи отмечалось, что "описанные у кулаков за неплатежи налога подушки, перины, пух и перо продаются местными финорганами с торгов". В то же время "большинство из указанных предметов после переработки на фабриках может быть экспортировано". А посему предписывалось "все эти товары продавать основным заготовителям: Госторгу, потребительской и с.-х. кооперации по установленным Наркомснабом ценам с надбавками на 1931 г."29 Дифференциация налогового обложения среди крестьянства достигла астрономических размеров. Так, в 1930/31 г. по расчету на один двор единоличник платил налог в 10 раз больше, чем колхозник, а кулак - в 140 раз больше (418 руб.) (соответственно 31 и 3 руб.). Размер обложения кулацкого двора по сравнению с 1929/30 г. повысился в 2,1 раза (со 183 до 418 руб.)30. Альтернативой вступлению в колхоз для семьи крестьянина-единоличника были полное разорение или "раскулачивание", нередко с последующим выселением.
По данным Наркомфина СССР, в 1929/30 г. в индивидуальном порядке было обложено (т.е. отнесено к кулацким) в целом по стране 708,1 тыс. (2,8%) хозяйств, в том числе в РСФСР -
30
492,7 тыс., на Украине - 115,2 тыс., в Белоруссии - 20,5 тыс., в Закавказье - 16,7 тыс., в Туркмении - 3,5 тыс., в Таджикистане -2,3 тыс. К осени 1930 г. было ликвидировано около 400 тыс. хозяйств и примерно 200-250 тыс. "самораскулачились"31.
Директивное указание "должно составлять 3%" (не менее, во всяком случае) аргументировалось задачей быстрейшей ликвидации кулачества как класса, "более усиленным наступлением на кулака". Жесткая ориентировка на 3% поставила в трудное положение местные органы. Требование постановления от 23 декабря 1930 г. о завершении выявления кулацких хозяйств и обложения их индивидуальным налогом до 15 января 1931 г. не было выполнено. Республиканские наркомфины в своих информациях союзному наркомату сетовали на то, что на местах "недооценивается политическое значение индивидуального обложения", что повсеместно происходит "самоликвидация кулацких хозяйств", что многие кулацкие хозяйства "ликвидируют внешние признаки для индивидуального обложения", "скрывают нетрудовые доходы, проникают в колхоз"32.
Эти объяснения не принимались всерьез. На места шли грозные предписания "немедленно усилить работу по выявлению кулака и обложению его в индивидуальном порядке"; "форсировать реализацию описанного у кулака имущества, преодолевать нерешительность и неповоротливость местных органов"; "под личную ответственность обеспечить довыявление кулацких хозяйств и взыскание с кулаков платежей"; "выявлять конкретных виновников, привлекать их к строгой административной или судебной ответственности" и т.п. При этом разъяснялось, что "выявление кулацких хозяйств для обложения их в индивидуальном порядке является важнейшим и ответственнейшим политическим участком"; что "к этой работе должно быть приковано внимание всех советских, партийных и общественных организаций, всей партии и актива деревни".
В целом по стране к январю-февралю 1931 г. было выявлено и обложено индивидуальным налогом 272,1 тыс. хозяйств, или 1,3% от всех крестьянских хозяйств. По данным налогового обложения, в это время в СССР насчитывалось 26055,8 тыс. крестьянских середняцких хозяйств, 272,1 тыс. кулацких и 5400,2 тыс. колхозных33.
Таким образом, на протяжении двух-трех месяцев численность хозяйств, подлежащих индивидуальному обложению, в целом по стране удалось поднять в 2 раза. Однако до "контрольной Цифры" (3) все же не дотянули. Можно предположить, что из выявленных и довыявленных в конце 1930-начале 1931 г. 272,1 тыс. хозяйств, отнесенных к кулацким, признаками таких хозяйств об
31
ладали, как следует из ранее приведенных документов, не более половины (примерно 130-135 тыс.).
Итоги работы республиканских финансовых органов "по выявлению кулацких хозяйств, подлежащих обложению в индивидуальном порядке" к осени 1931 г. Наркомфин СССР подвел в специальном циркуляре, датированном 5 сентября и разосланном на места "спешной почтой". Оценка этой работы характеризовалась как "совершенно недопустимая", что подтверждалось такими данными:
Республика Обложено кулаков (хозяйств) В%к 1930 г.
в 1930 г. в 1931 г.
РСФСР 162 364 88 506 54,6
БССР 5451 2882 52,8
УССР 22 095 6465 29,2
ЗСФСР 5150 5404 104,8
Примеч. источника: по остальным республикам сведений нет.
Только закавказским финансистам удалось добиться в 1931 г. показателей, соответствующих уровню 1930 г. По РСФСР и БССР кулаков оказалось в два раза меньше, чем в 1930 г. "Особенно безобразно обстоит дело с выявлением кулацких хозяйств в УССР", -констатировали авторы (зам. наркомфина СССР Левин и член коллегии союзного наркомата, руководитель сектора массовых платежей Лифшиц). А общий вывод такой: "Директивы НКФ СССР или вовсе не выполнялись, или выполнялись частично и, следовательно, ошибки прошлых лет продолжают повторяться". Наркомфин потребовал от подчиненных ему наркоматов республик: "немедленно поставить на обсуждение местных директивных органов результаты обложения с.-х. налогом в индивидуальном порядке кулацких хозяйств"; "немедленно развернуть широкую кампанию по выявлению и обложению всех кулацких хозяйств с.-х. налогом в индивидуальном порядке, привлекая к этой работе весь деревенский актив и особенно колхозников и бедноту"34.
Осенью 1930 г. возобновилось выселение раскулаченных крестьян. Так, ЦК КП(б) Украины в августе 1930 г. дал указание местным организациям немедленно приступить к переселению ранее раскулаченных хозяйств с тем, чтобы закончить его до окончания осеннего сева. Аналогичные решения были приняты партийными организациями Поволжья, ЦЧО, Северного Кавказа, республик Средней Азии. Из раскулаченных к концу 1930 г. в целом по стране примерно 400 тыс. хозяйств около 20% (77 975) были выселены на Северный Урал35.
32
В марте 1931 г. процесс раскулачивания получил новый импульс. 11 марта Политбюро ЦК ВКП(б) создало специальную комиссию во главе с кандидатом в члены Политбюро и заместителем председателя СНК СССР А.А. Андреевым. В ее состав вошли Г.Г. Ягода (зам. председателя) и П.П. Постышев. В работе комиссии принимали участие ответственные работники ОПТУ: Берман, Запорожец, Заковский, Евдокимов, Николаев и др. Она должна была осуществлять "наблюдение и руководство работой по выселению и расселению кулаков". С предложениями о том, сколько и куда надо послать спецпереселенцев, обычно выступали полномочные представители ОГПУ по регионам. Основная часть переселенцев направлялась в малонаселенные, часто почти не пригодные для жизни районы страны - на Север, Урал, в Сибирь, Казахстан, причем, как предписывало постановление Политбюро от 30 января 1930 г., для использования на трудоемких малоквалифицированных работах - лесоповале, в горнодобывающей промышленности, на промыслах, реже - в сельском хозяйстве. Решения комиссии обычно утверждались Политбюро.
Первоначально на органы ОГПУ возлагалась ответственность за организацию высылки раскулаченных и их доставку к местам назначения. За размещение спецпереселенцев, организацию их труда и быта отвечали комендантские управления или отделы НКВД. 20 мая 1931 г. было принято решение Политбюро, а 1 июня - СНК СССР, в соответствии с которым сеть комендатур со всей инфраструктурой передавалась в ведение ОГПУ. Комендантские управления НКВД стали структурными подразделениями ГУЛАГа ОГПУ и его территориальных управлений (исправительно-трудовых лагерей). В местах спецпоселений был установлен более строгий лагерный режим, надзор за "рациональным", а, по существу, принудительным использованием труда раскулаченных.
Сменивший 5 октября 1931 г. А. Андреева на посту председателя комиссии Я. Рудзутак основное внимание стал уделять надзору и контролю за устройством быта и использованием труда спецпереселенцев. Деятельность комиссии продолжалась до конца 1932 г.36
Раскулачивание и выселение крестьян (или угроза их применения) являлись основными, решающими факторами "нового подъема" колхозного движения. Причем политика "ликвидации кулачества как класса" проводилась, как уже отмечалось, не на основе сплошной коллективизации, - вопреки утверждениям Сталина, а значительно опережая ее, стимулируя последнюю экономически (передача колхозам или даже отдельным бедняц-ко-середняцким хозяйствам средств производства и имущества раскулаченных) и психологически (фактор "последнего преду-
2. И.Е. Зеленин
33
преждения" и устрашения единоличников). К тому же кулака, во всяком случае применительно к рассматриваемому периоду, фактически уже не было не только как класса мелких предпринимателей, но и как социального слоя. "Раскулачивали" и ликвидировали остатки зажиточных крестьян, включая середняков и даже некоторых бедняков, в том числе бывших красных партизан, заподозренных в сочувствии кулакам и противодействии властям ("подкулачники", "перерожденцы" и т.п. определения).
В одной из сводок Секретно-политического отдела (СПО) ОГПУ от 14 апреля 1931 г. "Об итогах выселения кулачества в ЦЧО, Нижне-Волжском и Нижегородском краях и Ленинградской области" отмечалось, что даже "отдельные работники низового соваппарата" выражали принципиальное несогласие с мероприятиями по раскулачиванию, заявляя: "кулаков у нас нет, а есть середняки и бедняки. Каждый день раскулачиваем, все и будут кулаки". И не только делали такие заявления, но и "прямо содействовали кулакам путем выдачи подложных справок, помощи в бегстве, разглашения планов операции" и т.д. Отмечались и "позитивные" результаты: "Мероприятия по выселению вызвали значительный рост колхозного движения"; "во всех районах, производивших выселение, зафиксировано значительное число групповых вступлений в колхозы".
В сводке ОГПУ по Западной Сибири "О ходе коллективизации и раскулачивания в 20 районах" от 16 января 1931 г. среди "ненормальностей" констатируются "выступления в защиту кулака со стороны работников сельских советов". Содержатся и такие любопытные факты, фиксирующиеся и в других сводках: в колхозы отказывались вступать даже бедняки, исходя из того, что "в колхозах один беспорядок: скот гибнет, хлеб не убран, коммунары разуты, раздеты, голодны". "Пусть вступают в колхоз середняки и зажиточные, а нас пока не трогают"37. Напряженная ситуация в связи с коллективизацией и методами ее проведения возникла в с. Черкасское Средне-Волжского края, о чем сообщалось в информационной справке полномочного представительства ОГПУ от 23 февраля 1931 г. Толпа женщин-единоличниц, протестующая против непосильных налогов и принуждения к вступлению в колхозы, предъявила свои претензии к сельсовету: "Нас окончательно замучили, отбираете последние пожитки. Подушки, шубы, мы отдали советской власти все, что могли - хлеб, мясо, налоги, но больше выполнять нет сил". "Если кто завтра придет брать хлеб, будем рубить топорами... нам все равно, или голодными умирать, или от вас".
В период уборки урожая темпы коллективизации заметно снизились, наблюдались выходы из колхозов. "Пропагандисты-
34
агитаторы" в этой связи стали особенно налегать на силовые методы. А на первом месте, как и раньше - угроза раскулачивания. "Не пойдете в колхоз - хуже будет, всех единоличников, как и кулаков, выселим в Северный край"; "не вступите в колхоз - обложим твердым заданием по хлебозаготовке, отберем имущество"; "если не закроете церковь и не вступите в колхоз, то я вас, сукиных сынов, буду вешать". Угрозы приводились в исполнение, среди которых - избиение, аресты, предъявление "твердых заданий" и т.п. А на первом месте - "раскулачивание"38.
Сводка от 17 июля 1931 г., подготовленная на материалах Украины, Северного Кавказа и ЦЧО, была посвящена "антисоветским проявлениям в связи с выселением". "Антисоветские проявления" - это сочувствие местного населения спецпереселенцам, стремление чем-то помочь им, высказать свой протест по поводу этой бесчеловечной акции. Делались попытки воспрепятствовать отправлению кулаков, предупредить их о готовящемся выселении. Сами крестьяне так оценивали эту акцию: "Власть все политикой занимается, раскулачивает и выселяет для того, чтобы нас запугать и в колхозы загнать"; "кулаков забрали, а за ними и нас, единоличников, выселять начнут"; "при царском правительстве такого зверства никто не видел... После перемены сов-власти за выселение, за насилие придется коммунистам расплачиваться"39.
Попытку несколько разрядить обстановку в связи с раскулачиванием и предъявлением "твердых заданий" в июне 1932 г. предпринял член Президиума ВЦИК, входивший в состав одной из его комиссий, П.Г. Смидович, представивший М.И. Калинину проект доклада, в котором предложил установить четкие признаки зажиточности крестьянских хозяйств. "В настоящее время, -писал он, - в обиход вошла формула "зажиточно-кулацкая верхушка деревни". За одни скобки берется кулацкая прослойка, которая определяется наличием нетрудовых доходов... и прослойка зажиточно-середняцких хозяйств... признаки которых нигде законом не установлены... Фактически открываются возможности подводить под раскулачивание любое середняцкое хозяйство. Практика дает сотни и тысячи случаев раскулачивания бедняцко-середняцких и просто бедняцких хозяйств". "Установлено много случаев исключения из колхоза... за наличие зажиточности до вступления, с полным раскулачиванием после исключения". Такой подход, как уже отмечалось, широко применялся весной 1931 г., что зафиксировала перепись колхозов.
Предложения Смидовича, направленные на решение одной из наиболее острых проблем коллективизации и раскулачивания, к сожалению, не были востребованы.
2*
35
А между тем комиссия Андреева щедро распределяла десятки тысяч раскулаченных по местам спецпереселений. Так, на своем заседании 8 июля 1931 г. она утвердила заявки Востокугля на переселение в Сибирь 8 тыс. семей, в том числе Анжерки-Суд-женки - 2 тыс., Прокопьевского района - 3 тыс. семей и т.д. По заявкам Уралугля направлялось 22 тыс. семей, Востокстали -15,2 тыс., Цветметзолота - 1,8 тыс. и т.д.
Удовлетворялись, за редким исключением, почти все заявки руководителей промышленности и строек на дешевую рабочую силу. Однако в связи с крайне быстрыми ("ударными") темпами переселения возникали серьезные проблемы с подготовкой лагерей. Начальник Кузнецстроя СМ. Франкфурт и секретарь Кузнецкого райкома партии P.M. Хитров в телеграмме на имя Андреева от 21 марта 1931 г. информировали об отсутствии условий для приема спецпереселенцев. "Подготовить в течение десяти дней жилплощадь для двадцати тысяч человек, - подчеркивали они, - абсолютно невозможно, также отсутствует возможность организации питания и медобслуживания"41.
Особенно тяжелая обстановка для переселенцев сложилась в Нарымском крае, о чем сообщал начальник комендантского управления И.И. Долгих полномочному представителю ОГПУ по Западно-Сибирскому краю Л.М. Заковскому в июне 1931 г. Скороспелые экспедиции, направленные из Новосибирска для разведки пригодных для освоения земель и мест высадки, ограничились "сугубо ориентировочными наметками, которые в практике нигде не совпадали". "Большинство площадей были заболоченными и совершенно непригодными для земледелия и животноводства; другие нуждались в крайне трудоемких операциях по раскорчевке и расчистке бурелома... Весь бассейн реки Васюгана, - отмечалось в докладе, - сплошное заболоченное пространство, прерываемое узкими гривами (около километра-двух - ширины и от 5-ти до 15 км - длины), покрытые 30-35-летними ельниками или хаотически нагроможденным непроходимым буреломом. Мест, пригодных к освоению без раскорчевок, нет. Раскорчевки потребуют колоссального труда... В большинстве поселков нет строевого леса, его приходится рубить и сплавлять за 5-10 километров".
Кроме того, спецпереселенцы (более 200 тыс.) не были обеспечены теплой одеждой, инвентарем, медикаментами. Запасы продовольствия были рассчитаны на 1,5-2 недели, исходя из нормы 300 г муки или сухарей на человека.
Начальник комендантского управления обратил внимание и на "перегибы при раскулачивании и выселении": "В Парабель-скую комендатуру высланы коммунисты с 1920 года, имеющие на руках партийные билеты, там же имеются и комсомольцы";
36
"в Васюганской комендатуре находится бывший зам. зав. Боло-тинского рика"; "имеются семьи раненых красноармейцев и партизан"; "кое-где высланы с кулаками приехавшие к ним в гости, которых заставили ехать одновременно с хозяевами"; "имеются лица, у которых в сопроводительных документах (карточки, удостоверения, справки, выданные риками и сельсоветами) говорится о том, что они не лишены голоса"; "были случаи, когда ловили на пашне, снимали сапоги, отбирали деньги до 30-35 руб."
К "принципам отбора" в данном случае, которые были типичны и для других районов спецпереселения, вполне применим используемый военными термин "зачистка".
В разделе "медобслуживание" отмечалось: "Крайздрав к своей работе отнесся формально. Почти все лекпомы, сопровождавшие караваны, не имели ни грамма медикаментов и по существу превратились в беспомощных свидетелей смерти"; "всего за время пути умерло 500 человек детей и стариков, преимущественно на почве желудочных заболеваний"; "на участках медикаменты заброшены не были... Смертность на отдельных участках, преимущественно детей, достигает 10-35 человек в сутки. В данное время ориентировочная цифра смертности - около 1000 человек"42.
В отчете Прокуратуры СССР "О надзоре за органами ОГПУ за 1931 г. один из разделов был посвящен "надзору за ссылкой и спецпереселением в Нарымском крае"43. При этом отмечалось, что "до середины 1931 г. прокуратура не имела возможности осуществлять надзор за ссылкой". К тому же "в должной мере эта область развернута лишь в плане на 1932 г." Надо полагать, что органы ОГПУ, в ведение которых с июня 1931 г. перешла сеть комендатур со всей инфраструктурой, не были заинтересованы в глубоком и объективном надзоре за ними прокуратуры. Анализируемый документ - один из немногих документов такого рода.
По сравнению с ситуацией, сложившейся в Нарымском крае в июне 1931 г. на момент расселения бывших кулаков (об этом сообщил в своем докладе Долгих полномочному представителю ОГПУ по Западной Сибири), положение спецпереселенцев, расселившихся и приступивших к работе, не только не изменилось к лучшему, но даже ухудшилось.
Обратимся к документу Прокуратуры - своего рода уникальному (обследование удалось провести только в декабре 1931 г.).
В Нарымский край было "водворено" до 50 тыс. бывших кулаков (200 тыс. человек вместе с членами семей), выселенных преимущественно из Западно-Сибирского края (среди них около 15% украинцев и белорусов и до 300 семей из Ойротской области). В большинстве районов расселения спецпереселенцы "в хозяйственном отношении устроены неудовлетворительно". Одна
37
из причин - острый недостаток сельскохозяйственного инвентаря и инструментов (в ряде поселков один плуг приходился на 50-60 и даже 100 хозяйств, один топор - на 20-30 человек. А в результате "по ряду поселков переселенцы к началу зимы оказались в шалашах и землянках, не защищенных от холодов и дождей. Это положение усугублялось еще необеспеченностью теплой одеждой и обувью большинства переселенцев". И это в условиях Восточной Сибири! "Почти все поселки, стоящие на больших расстояниях от водных путей, к концу навигации и обмеления рек, продовольствием обеспечены не были... Медобслужива-ние поставлено неудовлетворительно".
А в результате - массовая смертность, особенно стариков и детей. Цифры астрономические: "По Парабельской комендатуре в течение лета умерло 1375 чел., из них 1106 детей"; "по Средне-Васюганской комендатуре - 2158 чел., или 10,1% к общему составу, из них мужчин - 275, женщин - 324, детей - 1559". "В числе умерших взрослого населения 75% составляют старики"; "на Нижне-Васюганской комендатуре с июля по 1 сентября умерло 1166 чел." Иными словами детей и стариков вольно или невольно отправили в Нарымский край на верную смерть.
Основная масса спецпереселенцев (75%) работала в леспромхозах. Иначе говоря, крестьянский труд как таковой не был востребован. К тому же руководители лесотреста исходили из того, что "рабочую силу можно эксплуатировать, не заботясь о ее материально-бытовых условиях"; "спецпереселенцев надо держать как можно больше в черном теле"; заботы об улучшении их материально-бытовых условий рассматривались как "правый уклон". Зарплата выдавалась нерегулярно, а "в ряде случаев не покрывала стоимости получаемого пайка". Работникам прокуратуры пришлось даже напомнить лагерному начальству, что "ликвидация кулачества как класса" - это "не его физическое уничтожение".
Положение спецпереселенцев в Нарымском крае было типично и для других лагерей ГУЛАГа. "Обследование спецпоселков, произведенных в Казахской и Башкирской АССР, - констатировалось в упомянутом отчете Прокуратуры СССР, - рисуют ту же картину. В Башкирской республике при обследовании спецпоселков были установлены случаи незаконного выселения середняков, бывших красных партизан, лиц, служивших в Красной армии и т.п., которые прокуратурой были освобождены".
В связи с обследованием Прокуратурой перед ГУЛАГом ОГПУ был поставлен ряд задач практического характера: "Создание условий для лучшего хозяйственного использования природных условий и надлежащего хозяйственного устройства
38
спецпереселенцев"; "срочной заброске зимней одежды"; "принятие мер к строительству больниц и медпунктов" и т.п. Госреч-флоту рекомендовалось позаботиться "об обеспечении растущего грузооборота Севера необходимыми плавучими средствами"; Наркомздраву - решить вопрос "о снабжении медикаментами и обеспечении медперсоналом"; Наркомснабу - улучшить снабжение спецпереселенцев "промтоварными и продовольственными фондами" и т.п.
Это была широкая, но не конкретная, во многом декларативная программа. Вопросы ее реализации оставались открытыми. Не ясна была реакция высшего органа государственной власти СССР - Президиума ЦИК СССР, которому и был адресован отчет Прокуратуры. Заметим, кстати, что одним из трех авторов этого документа, может быть, даже основным, был прокурор ОГПУ Катанян. Так что интересы поднадзорного ведомства в той или иной степени, надо полагать, были учтены.
Возможно, именно этим обстоятельством объясняется появление в отчете Прокуратуры абзаца о "крупном влиянии на настроение спецпереселенцев" постановления Президиума ЦИК СССР от 3 июля 1931 г. "О порядке восстановления в гражданских правах выселенных кулаков". "Они, - пояснялось далее, -убедились в том, что власть не имеет намерения уничтожения их физически, что речь шла и идет об уничтожении кулачества как класса, а не о физическом уничтожении кулачества, каковые предубеждения в ряде мест существовали до этого" (выделено авт. - И.З.)"44. Однако постановление от 3 июля 1931 г. - это отнюдь не постановление прямого действия, а постановление-обещание. Бывшим кулакам, нынешним спецпереселенцам, было обещано, что через пять лет они будут восстановлены в гражданских правах (имелось в виду получат "право избирательного голоса") при двух условиях: если "в течение этого срока на деле докажут, что прекратили борьбу против организованного в колхозы крестьянства и мероприятий советской власти, направленных на подъем сельского хозяйства"; и "если покажут себя на деле честными и добросовестными тружениками". Но для крестьянина-спецпереселенца важнее было не только и не столько получить право на голосование, но и освобождение от ненавистного лагерного режима, право возвращения на места прежнего жительства, на свою Малую Родину. А это, по мнению властей, не входило в понятие "восстановлены в гражданских правах". Кроме того, среди лагерников немало было людей преклонного возраста, тяжело больных, у которых шансов прожить еще пять лет было немного. К тому же у лагерного начальства всегда была возможность при весьма расплывчатых критериях и по истечении срока
39
придраться к тем или иным нарушениям выдвинутых требований и продлить срок ссылки.
Здесь, на наш взгляд, ценно само признание работниками Прокуратуры СССР, зафиксированное в официальном (хотя и строго секретном) документе, что вплоть до постановления от 3 июля 1931 г. многие крестьяне были убеждены, что проводимая советской властью политика "ликвидация кулачества как класса" отождествлялась (и юридически, и фактически) с физическим уничтожением части крестьянства. Более того, даже и после принятия этого постановления на таких же позициях "де-факто" стояли руководители лагерей спецпереселенцев, в чем убедились представители прокуратуры, выезжавшие на места в порядке "надзора за ссылкой и спецпереселением". И, как уже отмечалось, посчитали своим долгом сделать соответствующие разъяснения лагерному начальству45.
Положение спецпереселенцев существенно не изменилось и в 1933 г. Весной 1933 г. заместитель наркома лесной промышленности СССР сообщил правительству об ужасном положении спецпереселенцев в сибирских леспромхозах: "На почве недоедания спецпереселенцев и в особенности их детей свирепствует цинга, брюшной и сыпной тиф, принимая формы эпидемического характера с массовой смертностью. В одном только Гаинском леспромхозе за апрель месяц убыло 175 человек и имеется больных цингой и опухших от голода 285 человек". Автор записки вторично ходатайствовал об отпуске 500 т муки для питания 45 тыс. детей, чтобы "спасти их от голодной смерти"46. Не изменились и бесчеловечные условия выселения крестьян в гулагов-ские лагеря (спецпоселения). Об этом свидетельствует, например, справка помощника начальника Оперативного отдела ОГПУ Николаева "О выселении кулаков-баев из Средней Азии по состоянию на 28 августа 1932 г." Всего было отправлено пять эшелонов: выселялись 1217 хозяйств, а вместе с семьями -6902 человека. Три эшелона (698 хозяйств и 3640 человек) направлялись на Украину и два (519 хозяйств и 326 человек) - на Северный Кавказ. Справка, видимо, была подготовлена в связи с тем, что в пути следования эшелонов делались попытки "организованного бегства" и "разоружения конвоя", которые были предотвращены. А среди причин побегов были и такие: "Байские семьи отправляли почти босыми", не разрешали брать с собой "постельные принадлежности, одежду, продукты". На сборных пунктах "отмечены случаи эмиграции в Афганистан". По-видимому, удачные. Выселение осуществлялось как "операция по изъятию кулаков-баев"47. На хозяйственное устройство, снабжение продовольствием и средствами производства, культурно
40
бытовые нужды спецпоселков в 1930-1932 гг. было затрачено 250 млн руб. Сумма ничтожно малая, даже для выживания в экстремальных условиях Севера48.
Многие спецпереселенцы предпринимали отчаянные попытки бежать, но, как правило, они заканчивались трагично: беглецов либо пристреливали по дороге, либо возвращали в спецпоселки. Тем не менее только в сентябре-октябре 1931 г. было зарегистрировано более 37 тыс. побегов. Погибло в общей сложности от четверти до трети депортированных крестьян. Многие умерли в пути, не доехав до мест ссылки. Помимо пассивных форм протеста в спецпоселках возникали и отдельные очаги открытого (в том числе вооруженного) сопротивления, наиболее опасного для властей. Одно из них - восстание в Нарымском крае, в поселках Парбигской комендатуры Ленинского района.
В резолюции бюро Чаинского райкома ВКП(б) по докладу "О борьбе с восставшими спецпереселенцами", принятой 10 августа 1931 г., приводились такие данные об этом восстании. Оно продолжалось пять дней (с 29 июля по 2 августа), а подготовка началась значительно раньше. Выдвигались как экономические, так и политические требования. Среди них "Долой коммунистов!", "Да здравствует свободная торговля!", "Свобода на землю!", "Учредительное собрание"! А толчком к выступлению явились тяжелые условия жизни и работы (каторжный труд на раскорчевке и лесоповале; перебои в снабжении продуктами; начавшийся голод; высокая заболеваемость и смертность спецпереселенцев, особенно детей и др.). Общее число участников определялось цифрами 1500-2000 человек. Восставшим удалось завладеть оружием, отобранным у работников комендатур, а также охотничьими ружьями местного населения. Руководили восстанием Усков и Морев. Набеги на бастионы власти сопровождались криками "Ура!"
Районное начальство, в частности, оперативная "тройка" своевременно приняла решительные меры - организовала парто-тряды, известила полномочное представительство ОГПУ по Уралу, привлекла резерв томской милиции; помощь оказали дивизионные войска ПП ОГПУ из Новосибирска. Разбитые в открытом бою, повстанцы отступили, "вернулись к своим шалашам", наиболее активные во главе с Усковым и Моревым с оружием в руках ушли в тайгу ("стали повторять набеги"). Восставшие потеряли более 100 человек; карательные органы, как наиболее подготовленные, - четырех убитых и трех раненых. 140 активных участников восстания были арестованы, из которых 54 приговорены к различным срокам заключения (от трех до десяти лет), около 80 человек - к ссылке в ИТЛ49.
41
В середине августа 1931 г. А.А. Андрееву и П.П. Постыше-ву была направлена специальная справка "О контрреволюционном выступлении высланных кулаков в поселках Парбиг-ской комендатуры Ленинского района Западной Сибири" за подписью Г.Г. Ягоды. Восстание спецпереселенцев было охарактеризовано как "вооруженное к.-р. выступление, подготовленное инициативной группой, возглавляемой бывшим заводчиком Усковым и кулаком Моревым", что "при подготовке восстания были использованы "моменты хозяйственной неустроенности спецпереселенцев и перебои в снабжении продовольствием"; что "руководящей к.-р. группе удалось повести за собой часть спецпереселенцев". Приводились также сведения о составе банды: 350 активных участников и, кроме того, удалось привлечь ("мобилизовать") мужское население от 18 до 50 лет. Было изготовлено "сине-белое знамя с надписью: "Долой коммуны!" "Да здравствует свободная торговля!" "Да здравствует Учредительное собрание!"
О потерях сторон приводились такие данные: 79 бандитов убито; "с нашей стороны" убит - 1, ранен - 1, избито - 6". Подчеркивалось, что "большинство выступавших привлечено в банду в принудительном порядке и только незначительная часть шла на выступление добровольно". И еще: "Меры к ликвидации скрывшегося банд-ядра приняты"50.
Можно предположить, что тех, кто вступил в банду "в принудительном порядке", Ягода не включил в свою справку как участников восстания, иначе говоря, несколько "смягчил" ситуацию по сравнению с авторами резолюции Чаинского райкома ВКП(б), которые, надо полагать, приводили более точные сведения о численности мятежников.
В дополнение к тому, что говорилось о положении спецпоселенцев в Нарымском крае (Западная Сибирь), приведем документальные свидетельства о ситуации в других регионах массового переселения крестьян - Урале и Восточной Сибири. Вот краткие выдержки из докладной записки оперуполномоченного ПП ОГПУ по Уралу А.С. Кирюхина и начальника областного комендантского отдела Н.Д. Баранова полномочному представителю ОГПУ на Урале Г.Я. Раппопорту (13 мая 1931 г.), который, видимо, поручил своим непосредственным подчиненным установить причины "организованного выступления 29 апреля спецпереселенцев-кулаков, расселенных в границах Петропавловского леспромхоза", не входившего в систему ГУЛАГа. Объектом обследования были Самский, Денижкинский и Марсянский лесоучастки под углом зрения быта переселенцев, их материального и бытового положения, трудоиспользования.
42
Были выделены три группы причин (разделы доклада), на первом месте, естественно, снабжение продовольствием, на втором -трудоиспользование (условия труда), на третьем - меры взыскания. Отмечалось, что "нормы выработки против вольных рабочих были увеличены на 50%, а выдача продовольствия производилась только тем, кто выполнял эти нормы". "Большинство не могли их выполнить. Переселенцы поселков голодали".
К работе привлекались даже дети 12-летнего возраста и старики. Нормы выработки - 3 куб. м древесины в день. Чтобы их выполнить переселенцы оставались на работе в лесу целыми сутками. Зачастую обмораживались, замерзали. К концу лесозаготовок многие стали нетрудоспособными, в большинстве случаев инвалидами.
В то время коменданту были предоставлены карательные функции: "производство арестов, уменьшение продовольственного пайка, наложение штрафов". В каждом поселке создавались арестантские помещения. "Переселенцы всех возрастов содержались там в неотапливаемых помещениях, раздетыми по несколько суток". Их систематически избивали и подвергали всевозможным истязаниям, вплоть до смерти. «Старший бригадир Ратуш-няк, член ВКП(б), избивал переселенцев, кричал: "Вас всех надо убивать и уничтожать, а вместо вас скоро новых 80 тыс. пришлют"!» "Комендант Деев дал установку десятникам - бросать в воду плохо работающих на сплаве переселенцев". "Для спецпереселенцев изготавливались гробы, стоящие на виду, были случаи, когда в них клали живых людей". "Деев был главной фигурой избиений и убийств спецпереселенцев". "20 апреля 1931 г. состоялось организованное выступление спецпереселенцев в количестве 300 семей"51. Лица, проводившие расследование (Кирюхин и Саранов) не имели прямого отношения к этим карательным акциям, а потому, выполняя поручение вышестоящего начальника (Раппопорта), объективно, опираясь на факты, изложили суть дела. При этом, видимо, в той или иной мере рассчитывали, что полномочный представитель ОГПУ по Уралу примет меры по улучшению положения спецпоселенцев, предотвратит возможность нового выступления находящихся на "трудовом перевоспитании" бывших кулаков. А главный вывод автора докладной записки, если не прямой, то косвенный, однозначен - причин для выступления спецпереселенцев было более чем достаточно.
Изложим содержание еще одной докладной записки, на этот раз более высокого уровня - зам. полномочного представителя ОГПУ по Восточно-Сибирскому краю Гарина в Главное управление лагерями ОГПУ (ГУЛАГ) "О состоянии дела спецпереселенцев в Восточно-Сибирском крае" (26 июля 1931 г.). Автор
43
приводит данные о побегах за осень 1930 - первую половину 1931 г. - 7837 человек (по неполным данным). А причины следующие: "Разобщенность главы семьи с семьей"; "бегут женщины с детьми, мужья которых находятся в других местах"; "тяжелые бытовые и продовольственные условия"; "эпидемические заболевания, высокая смертность среди детей"; "жилищные условия спецпереселенцев крайне неблагоприятны, преобладающей формой жилья являются бараки"; "люди набиты до отказа... невозможная грязь, антисанитария, вшивость и т.п."; "такое положение зафиксировано по всем хозорганизациям" . И еще: "Обсчеты переселенцев, затягивание выплат на 5-6 месяцев"; "оплата крайне низкая (в 3-4 раза ниже, чем у вольнонаемного рабочего при одинаковых условиях)"; "на руки ничего не получают, все идет за предоставление продовольствия, нередко спецпереселенец остается даже должен предприятию"; "тиф, оспа, цинга, корь, скарлатина распространены в ряде районов, смерть никем не учитывается"52.
Таким образом, положение спецпоселенцев, особенно в гула-говских лагерях, "стабильно плохое", если не сказать ужасное. Спецпоселенцы проходили школу "трудового перевоспитания" (так было задумано) в условиях самовыживания. Намерения власти использовать принудительный труд репрессированных кулаков для решения задач модернизации экономической системы, во всяком случае на первых двух этапах раскулачивания и спецпереселения (осень 1930- весна 1931 г.; лето 1931 - начало 1933 г.) не принесли желаемых результатов, по существу, потерпели фиаско. Хозяйственная деятельность спецпереселенцев в большинстве отраслей, основанная на принудительном труде, носила убыточный характер. К тому же был установлен жесткий диктат и контроль со стороны аппарата комендатур. Политика "ликвидации кулачества как класса" своим острием была направлена на физическое уничтожение крестьян (как прямое, так и на основе экономического удушения) . И это хорошо понимали не только бывшие кулаки, но и середняки и даже беднота, особенно во время хлебозаготовок и реализации политики раскулачивания.
Главе Комиссии по раскулачиванию и спецвыселению Андрееву порой приходили в голову гуманные мысли о необходимости в недалеком будущем значительно улучшить условия жизни и трудовой деятельности спецпереселенцев. В Инструкции уполномоченным возглавляемой им комиссии (март 1931 г.) он разъяснял, как надо "вести дело" в местах поселений. "Мы хотим к зиме посадить их крепко, дать им выбрать место, чтобы они строили избы, не жили в бараках, может быть, мы выделим какие-нибудь дополнительные кредиты, дадим с.-х. машины, мелкий
44
инвентарь, чтобы они могли купить корову, телку, кур развести, чтобы садились крепко, чувствовали себя хозяевами, чтобы молодежь не распространяла режима отцов, чтобы им не препятствовали жениться"53. Особенно впечатляло в устах исполнительного директора ГУЛАГа разрешение молодым постояльцам спецпоселков вступать в брак.
Столь радужные перспективы, однако, невозможно было реализовать хотя бы потому, что, направляя в ГУЛАГ "самых трудолюбивых, распорядливых, смышленных крестьян" (А.И. Солженицын), их, по иронии судьбы, крайне редко использовали по специальности - как опытных хлеборобов, животноводов, огородников и т.п., а, как правило, - на тяжелых малопроизводительных работах. Но тут был и свой резон, политическая и хозяйственная выгода - за счет дешевого, по существу, дарового, принудительного труда быстро и экономно осваивать новые районы, выполнять и перевыполнять программу индустриализации, ибо "мы, - как уверял Сталин, - отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут"54. Экономили, как видно, даже на зарплате поселенцев, приравнивая ее к стоимости полуголодного лагерного пайка.
Приведем некоторые итоговые данные о численности раскулаченных, их выселении и распределении по регионам страны, использовании в народном хозяйстве (табл. 2, 3).
Таблица 2 свидетельствует, что к концу 1931 г. в лагерях находилось 356,5 тыс. крестьянских семей, а вместе с их членами -почти 1,7 млн человек. Основная часть спецпереселенцев направлялась в отдаленные районы страны - Западную и Восточную Сибирь, Северный край, Урал (его северную и центральную часть), на Дальний Восток, а также в Казахстан. Часть раскулаченных (третья категория) расселялась внутри данных областей и краев. Больше всего таких "внутренних" переселенцев приходилось на Урал. И в этом особенность данного региона. Постановление Президиума Уральского исполкома "О дополнительном выселении кулачества", принятое 8 марта 1931 г. в связи с развернувшимся колхозным строительством и ростом активности кулачества, предписывало выселение оставшейся части кулаков провести в районы лесозаготовок и развертывающегося промышленного строительства с расчетом использования трудоспособного контингента в качестве рабочей силы на "лесозаготовках, добыче руды, каменоломнях, торфоразработках, кирпичных заводах и на подсобных работах"55.
Иначе говоря, раскулаченные направлялись в те места, которые остро нуждались в рабочей силе, не требующей высокой
45
Таблица 2
Выселение раскулаченных крестьянских хозяйств в 1930-1931 гг.*
Всего выселено
семей бывших кулаков всех членов семей
1930 г. 113013 551 330
1931 г. 243 531 1 128 198
Итого 356 544 1 679 528
Из них высланы в отдаленные районы 245 403 1 157 077
страны (гулаговские лагеря)
Переселены внутри областей и краев 111 141 522 451
География вселения
Северный край 58 800 288 560
Урал 123 547 571 355
Казахстан 50 268 241 331
Западная Сибирь 69 916 316 883
Восточная Сибирь 28 572 138 191
ДВК 9694 48 269
Якутия (Алдан) 1366 7157
Ленинградская область 6884 31466
Нижегородский край 1497 6316
Северный Кавказ 3000 15 000
Украина 3000 15 000
Итого2* 356 544 1 679 528
* РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 120. Д. 52. Л. 59.
'* По данным В.Н. Земскова, в 1930-1931 гг. было отправлено на спецпоселение 381,2 тыс. крестьянских семей, общая численность которых составляла 1803,4 тыс. человек. См.: Население России в XX веке: ист. очерки. М., 2000. Т. 1: 1900-1939.
квалификации. В этих районах на основе дешевой рабочей силы, фактически дарового труда спецпереселенцев, буквально на их костях, в годы первой пятилетки начали решаться масштабные проблемы модернизации народного хозяйства, точнее сталинской индустриализации. В сельском хозяйстве, как можно судить по данным табл. 3, непосредственно работало не более 3-4% спецпереселенцев. Такое соотношение подтверждается и данными по Уралу на февраль 1932 г., где лишь 15 тыс. человек из более чем 500 тыс. спецпереселенцев (т.е. 3%), были закреплены за "сельхозколониями"56.
В 1932 г. общая численность поселенцев заметно сократилась, прежде всего за счет побегов и высокой смертности. В том
46
Таблица 3
Использование труда спецпереселенцев в народном хозяйстве в 1931 г.*
Организация Семьи бывших кулаков Все члены семьи
Союзлеспром 136 821 577 743
Союзуголь, Союзторф 29 080 141 846
Союзруда, Союзсталь 26 893 127 886
Цветметзолото 25 308 123 660
Союзрыба 3344 15 141
Химическая промышленность 5400 25 808
Железнодорожный транспорт 20 519 102 370
Животноводтрест 4000 20 000
Объединение по разведке технических 3862 18 496
растений
Прочие организации 9959 46 553
Организации, занимающиеся сельским 61496 288 881
хозяйством
Итого 326 682 1 488 834
* РГАСПИ. Ф. 17. On. 120. Д. 52. Л. 59, 60.
году, как указывалось в записке зам. председателя ОГПУ Ягоды Сталину, на спецпоселении находилось (вместе с членами семей) 1,4 млн человек, в том числе на Урале - 540,8 тыс., в Сибири -375,2 тыс., в Казахстане - 191,9 тыс., в Северном крае -
130 ТЫС.57
Второй этап раскулачиваниями массового спецпереселения завершался. Комиссия Андреева-Рудзутака прекратила свою деятельность. В мае 1933 г. были сделаны первые шаги по значительному сокращению контингентов раскулачивания, масштабов "кулацкой ссылки". Кое-что было сделано по улучшению условий труда и быта спецпереселенцев, постепенному восстановлению их в гражданских правах, однако (вплоть до 1956 г.) без права их выезда из мест поселений: опасались (и не безосновательно), что лагеря могут остаться без достаточной рабочей силы. В добровольную ссылку мало кто стремился ехать, несмотря на все призывы и обещания правительства. Советская власть в глазах крестьян авторитетом уже не пользовалась, в нее не верили.
47
ХЛЕБОЗАГОТОВКИ. РОСТ СОПРОТИВЛЕНИЯ КРЕСТЬЯН. ЗАКОН О "ПЯТИ КОЛОСКАХ"
В конце 1920-х годов Сталин и его единомышленники исходили из того, что как только основная масса крестьян вступит в колхозы, хлебная проблема будет решена. И, казалось, эти расчеты оправдывались. В 1930 г., к исходу которого более половины крестьянских хозяйств основных зерновых районов были коллективизированы, удалось собрать неплохой урожай - по официальным данным рекордный - 835,4 млн ц, в действительности -не более 780 млн. В октябре 1932 г. начальник ЦУНХУ В.В. Осинский уточнил, что первоначальная цифра - "формальный сбор", поскольку не были учтены потери зерна при уборке58. Тем не менее государственные заготовки достигли 221,4 млн ц, в два раза превысив показатели 1928 г. На волне этих достижений были сделаны далеко идущие выводы о том, что партия на основе колхозов и совхозов "успешно разрешила в основном зерновую проблему" - так было записано в резолюции XVI съезда партии по отчету ЦК ВКП(б)59.
Однако программа "больших скачков" в сельском хозяйстве, не подкрепленная материальными ресурсами, оторванная от реальных процессов в деревне, провалилась. В последующие годы, как и следовало ожидать, началось падение валовых сборов зерна (по уточненным данным ЦУНХУ в 1931 г. было собрано 694,8 млн ц., в 1932 г. - 698,7 млн) - отчасти из-за неблагоприятных погодных условий в некоторых зерновых районах, но главным образом по субъективным причинам - отсутствия у колхозников какой-либо заинтересованности в производительном труде в общественном хозяйстве. Возникли огромные трудности по реализации непосильных для крестьян хлебозаготовительных планов, которые в связи с потребностями индустриализации все время росли. Реальные возможности хлеборобов при этом почти не учитывались.
Возмущение и протесты колхозников в период уборки зерна вызывало применение так называемого "конвейерного метода". Дабы уберечь от расхищения скошенный хлеб и быстрее выполнить "первую заповедь", запрещалось скирдование. Следовало немедленно его обмолачивать и, минуя колхозные амбары ("по конвейеру"), свозить на заготовительные пункты. На практике так не получалось, "конвейер" все время буксовал, а разбросанный по всему полю хлеб портился и гнил в ожидании обмолота. Не случайно поэтому потери зерна при уборке в 1930-1931 гг., по данным НК РКИ, достигали более 20% от валового урожая.
48
В прошлом году, - говорил на июньском (1931 г.) Пленуме ЦК ВКП(б) председатель Колхозцентра Т.А. Юркин, - мы бросились на знаменитый газетный клич "Конвейер!" без разума и головы до тех пор, пока не погиб хлеб. "Разум и голова" тут не причем: противников "конвейера", как пояснил далее Юркин, обвиняли в правом уклоне60. Разум не возобладал ив 1931 г. В постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) "Об уборочной кампании 1932 г." от 5 июля 1932 г. применение "конвейерного метода" уборки, отказ от скирдования всего скошенного хлеба были отнесены к коренным недостаткам уборочных кампаний 1930 и 1931 гг.61
Технология реализации планов хлебозаготовок была четко разработана в постановлениях Политбюро. 24 июля 1931 г. Политбюро дало указание руководителям зерновых районов "воспретить всякую дискуссию о хлебофуражном балансе и о плане хлебозаготовок", ибо "преподанный план считается окончательным", и "всякие разговоры о пересмотре плана" воспрещаются. Позже была найдена более сильная формулировка: требовалось "безусловное выполнение плана на все сто процентов", повторяющаяся неоднократно. А 15 октября 1931 г. Политбюро отменило бронирование фуражных фондов до выполнения хлебозаготовок и потребовало "величайшей экономии и ограничения" при создании семенных фондов, конечно же, тоже после выполнения хлебозаготовительного плана. Нашли, как говорится, на чем экономить. Но и это не предел фантазии кремлевских законодателей. 11 января 1932 г. Политбюро обязало ЦК компартий республик, крайкомы и обкомы "по выполнению установленного для области (края, республики) годового плана хлебозаготовок продолжать заготовки сверх плана" (выделено авт. - И.З.)62. Иначе говоря, были введены "встречные планы", особенно возмущавшие крестьян.
В таких условиях крестьяне, что вполне естественно, оказывали хлебозаготовительным органам значительное противодействие, стремились утаить от них часть выращенного урожая, расхищали его. Колхозно-кооперативные органы не могли решить эту проблему, оказались "не на высоте". Процесс огосударствления этой системы, начатый весной 1930 г., потребовал завершения, что произошло после принятия 11 марта 1931 г. постановления правительства "О реорганизации системы сельскохозяйственной кооперации". Были ликвидированы такие ее самодеятельные органы управления, как Колхозцентр, Трактороцентр, Союз союзов сельскохозяйственной кооперации, функции которых перешли к государственным структурам - Наркомзему, Нар-комснабу, Наркомсовхозу и т.п. Политбюро утвердило текст этого постановления месяцем раньше - 15 февраля63.
49
В 1931 г. (по сравнению с 1930 г.) произошло значительное снижение урожайности и валовых сборов зерна. Недород поразил пять основных хлебопроизводящих районов Северо-Востока страны (Зауралье, Башкирию, Западную Сибирь, Поволжье, Казахстан). Однако огромные продовольственные трудности в сельских районах возникли главным образом потому, что государственные заготовки хлеба не только не были сокращены по сравнению с более урожайным 1930 г., но даже повышены, колхозам пришлось вывезти на элеваторы не только товарное, но и значительную часть продовольственного зерна. Многие колхозники остались без хлеба, голодали. Об этом свидетельствуют многочисленные письма крестьян, в том числе лично Сталину. Отрывки из некоторых уже приводились. О реакции Сталина на эти письма можно судить по его репликам и выступлениям на проходивших в то время пленумах ЦК партии, директивам местным партийным органам в связи с хлебозаготовками. В конце октября 1931 г. состоялся Пленум ЦК ВКП(б), на котором заслушивались сообщения секретарей местных партийных организаций (СВ. Косиора, Б.П. Шеболдаева, И.М. Варейкиса, М.М. Ха-таевича, В.В. Птухи и др.) о ходе выполнения плана хлебозаготовок. Просьбы секретарей Средне-Волжского и Нижне-Волжско-го крайкомов Хатаевича и Птухи о сокращении хлебозаготовок в связи с недородом (при этом приводились конкретные данные об урожайности, расчеты хлебофуражных балансов) Сталин отверг в резкой форме, поиронизировав над тем, "какими точными в последнее время" стали секретари, манипулирующие данными об урожайности. Косиор же, видя такую реакцию вождя, хотя и привел данные о том, что Украина 26 октября заготовила всего 305 млн пудов, или 60% плана, заявил: "План, безусловно, реальный, выполнимый без всяких особых жертв со стороны крестьянства. Благоприятная основа - коллективизация".
Он обрушился с критикой на председателей 25-тысячников, которые "часто не только оказываются в плену, но и сами стоят во главе утайщиков". Одного из них, сообщил он, исключили из партии за то, что он говорил колхозникам: "Вас хотят ограбить, не сдавайте хлеб". "Среди 25-тысячников, - по его мнению, - оказался целый ряд чуждых элементов (это о рабочих "от станка"! - И.З.), приходится ломать такие настроения. Воровство носит классовый характер, им командует кулак и его агент". В данном случае "агентом" оказался председатель колхоза, бывший рабочий.
А.И. Микоян, возглавлявший тогда Наркомат снабжения СССР (т.е. непосредственно отвечавший за снабжение населения продуктами питания), подводя итоги заслушанным сообщениям,
50
подчеркнул: «Вопрос не в нормах, сколько останется на еду и пр., главное в том, чтобы сказать колхозам: "в первую очередь выполни государственный план, а потом удовлетворяй свой план"»64.
Вскоре после Пленума (5 декабря 1931 г.) Сталин и Молотов направили крайкомам и обкомам партии телеграмму, в которой потребовали применения к колхозам, не выполнившим план хлебозаготовок, таких репрессивных мер, как принудительное изъятие имеющегося зерна (в том числе семенного), досрочное взыскание всех кредитов, прекращение обслуживания МТС65.
В планах хлебозаготовок особое внимание уделяли экспорту зерна. Так, в постановлении Политбюро от 29 августа 1930 г. подчеркивалось: "Необходимо помнить, что своевременность выполнения установленного плана хлебозаготовок связана с осуществлением экспортного плана, имеющего исключительное значение для обеспечения развертывания в стране промышленного строительства и прежде всего индустриальных гигантов (Магнит-строй, Челябинстрой и т.д.)". Инициатором принятия этого постановления был Сталин. 24 августа он писал Молотову из Сочи: "Микоян сообщает, что заготовки растут, и каждый день вывозим хлеба 1-1,5 млн пудов. Я думаю, что этого мало. Надо поднять (теперь же) норму ежедневного вывоза до 3-4 млн пудов минимум. Иначе рискуем остаться без наших новых металлургических и машиностроительных (Автозавод, Челябзавод и пр.) заводов. Найдутся мудрецы, которые предложат подождать с вывозом, пока цены на международном рынке не подымутся "до высшей точки". Таких мудрецов немало в Наркомторге. Этих мудрецов надо гнать в шею, ибо они тянут нас в капкан... Словом нужно бешено форсировать вывоз хлеба". Действовали как при царе, по принципу: "Недоедим, а вывезем". В 1930 г. вывезли 4,8 млн т, в 1931 г., несмотря на недород, - 5,2 млн66.
Сталин лично следил за тем, как выполняются экспортные операции по хлебу. Так, в подписанной им вместе с Молотовым 10 февраля 1931 г. шифротелеграмме, адресованной Косиору, Андрееву, Птухе и Благонравову, указывалось, что "задания по экспорту хлеба выполняются совершенно неудовлетворительно", "срывается план экспорта". Потребовали: "Под персональную ответственность" "принять немедленно самые решительные меры" с тем, чтобы "обеспечить окончание задания не позднее 18 февраля". При этом "ежедневно телеграфировать ЦК и СНК о ходе погрузок". А 7 марта 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило "Директиву советской делегации на переговорах с немцами по экспорту зерна". В ней напоминалось об определенных ранее ценовых условиях этой сделки. Затем последовало допол
51
нение: в случае "полной невозможности договориться" разрешалось "сторговаться на меньшем проценте". Видимо, речь шла о демпинговых ценах, решительно отвергаемых советской стороной в официальных документах, но недвусмысленно подтвержденных Сталиным в переписке с Молотовым67.
О реализации планов хлебозаготовок 1931 г. можно судить по многочисленным документам местных и центральных органов, а также письмам крестьян.
Особенно тяжелое положение сложилось на Украине, а также во многих районах, где наблюдался недород. В справке ГПУ УССР "О ходе хлебозаготовок на Украине", подписанной 28 декабря 1931 г. зам. председателя ГПУ республики Карлсоном и под грифом "совершенно секретно" направленной на Лубянку, отмечалось, что к началу месяца годовой план был выполнен на 74%, а "хлебозаготовительная кампания текущего года "проходит в обстановке широко распространенных суждений о нереальности и невыполнимости планов". Большинство уполномоченных по хлебозаготовкам исходят из того, что "план нереален", "хлеба на всех нет". В то же время действия уполномоченных и хлебозаготовительных комиссий вызывают "глубокое возмущение селян". В Бугском районе были избраны делегаты для поездки в ВУЦИК с ходатайством "о защите селян от хлебозаготовителей". "Отдельные колхозы сдали вместе с товарным хлебом и ту часть, которая должна была остаться для распределения по трудодням" .
Приводились типичные высказывания крестьян, отражающие недовольство хлебозаготовками: "У нас забирают последний хлеб, вся политика власти направлена к тому, чтобы мы остались голодными"; "Советская власть нас довела до того, что мы вынуждены бежать кто куда, политика власти ведет к тому, чтобы разорить село"; "кулачество прибегает к террору, направленному к физическому уничтожению передового советского и колхозного актива и к поджогам колхозного имущества"68.
Для принятия мер по "усилению хлебозаготовок" в республику был послан Молотов. 29 декабря 1931 г. посланец Сталина выступил на заседании Политбюро ЦК КП(б)У. В принятом решении высший орган республики признал, что "полное выполнение установленного плана хлебозаготовок на Украине (510 млн пудов) является безусловной необходимостью" и "несмотря на его полную выполнимость", ход его "настолько неудовлетворителен", что создается "угроза провала на одном из решающих участках социалистического строительства". Основная же причина -"недостаточность мер по линии политического руководства делом хлебозаготовок", "известное успокоение и притупление
52
большевистской бдительности в отношении классового врага". А для достижения "решительного перелома в хлебозаготовках" ЦК КП(б)У объявил январь "ударным, боевым месяцем окончания хлебозаготовок".
Для усиления оперативного руководства хлебозаготовками районы республики были разбиты на шесть групп, в каждую из которых были направлены члены Политбюро и члены ЦК и ЦКК, в распоряжение которых было выделено 300 ответственных работников "для непосредственной работы на селе, в колхозе". Все мобилизованные должны были выехать на места немедленно (29 декабря!). Секретариату ЦК было поручено отозвать с хлебозаготовок тех, которые не справились с возложенными на них обязанностями, "не оправдали доверия партии". В связи с хлебозаготовками было решено перенести созыв Всеукраинской партконференции на февраль 1932 г.69
Да, тут уж было не до конференции, ее удалось собрать только спустя полгода.
Не дожидаясь, когда истечет "ударный месяц окончания хлебозаготовок", Сталин и Молотов уже 7 января 1932 г. направили шифротелеграмму Косиору и всем членам Политбюро ЦК КП(б) Украины с предупреждением, что "стихийная ориентировка" руководителей республики на невыполнение плана хлебозаготовок на 70-80 млн пудов абсолютно неприемлема и нетерпима. "Считаем позором, что Украина в этом году при более высоком уровне коллективизации заготовила на 1 января сего года на 20 млн пудов меньше. Кто тут виноват - высший уровень коллективизации или низкий уровень руководства делом заготовок? Считаем необходимым ваш немедленный приезд в Харьков и взятие вами в собственные руки всего дела хлебозаготовок. План должен быть выполнен полностью и безусловно"70. На риторический вопрос двух высших в стране руководителей: кто виноват? - ответ очевиден: местные руководители, как правило, делали все от них зависящее, чтобы обеспечить выполнение плана Политбюро, ЦК ВКП(б). И не только на Украине, которая во время хлебозаготовок находилась под бдительным оком такого "выдающегося" куратора, как Молотов. Вот некоторые примеры, относящиеся к началу 1932 г., когда завершалась или должна была завершиться хлебозаготовительная кампания 1931-1932 гг.
16 января 1932 г. прокурор Западной области издал приказ "О борьбе с нарушениями законности в ходе хозполиткампании". Среди нарушений такое: по инициативе секретаря Чуровичского райкома партии Загорского "в районном центре был организован Чрезвычайный штаб по руководству хозполиткампаниями, который по существу взял на себя функции всех органов власти".
53
"Путем приказов штаб насаждал колхозы, выносил постановления об аресте председателей и членов сельсоветов, постановления о роспуске сельсоветов и т.п." "По приказу райштаба при всех сельсоветах были организованы сельские чрезвычайные штабы, переросшие в некоторых сельсоветах в штабы-трибуналы". По инициативе районного Чрезвычайного штаба "организовывались ночные штурмы: по 10-15 человек ходили ночью по селу, проводили обыски, подвергали аресту и т.д." Была введена "система так называемых "похорон" членов сельсоветов, оппортунистически проводящих свою работу, для чего устраивались гробы с соответствующими надписями..."
А вот еще один документ - постановление Нижне-Волжского крайкома ВКП(б) от 3 февраля 1932 г. о репрессиях в отношении руководящих работников Нехаевского района за невыполнение плана хлебозаготовок. Секретарь райкома Морозов, райком в целом "не сумели по-большевистски реализовать указания крайкома, не обеспечили выполнение плана хлебозаготовок в установленный срок, что вынудило крайком распустить бюро райкома и снять с работы секретаря". Несколько позже секретарь райкома, председатель РИКа были исключены из партии и отданы под суд. Один из пунктов постановления гласил: "Настойчиво добиваясь снижения плана хлебозаготовок против 1931 г., считая план нереальным, районное руководство саботировало его выполнение, особенно по пшенице, в результате чего даже на 10 января 1932 г. план выполнен только на 90%". Это совсем неплохо, особенно по сравнению с Украиной! Видимо, кое-что удалось утаить, не сдавать все до последнего зерна, чтобы хотя бы частично рассчитаться с колхозниками. А благодаря этому была сорвана установка Политбюро на "сверхплановую" сдачу хлеба71.
И, наконец, выдержки из одного личного документа - письма агронома Убаганского райколхозсоюза Казахской АССР в Кол-хозцентр СССР о последствиях хлебозаготовок в колхозах района (4 февраля 1932 г.). Автор сообщил, что работает агрономом с сентября 1930 г., является членом правления колхоза "Наш труд". Окончил Ленинградский сельскохозяйственный институт, происходит из семьи крестьянина-середняка. В Казахстан приехал добровольно. В райколхоз, по его словам, поступает много писем и устных заявлений от колхозников, которые "характеризуют положение всех без исключения колхозов района". А положение такое. План хлебозаготовок выполнен "немного более половины", в 1930 г. при среднем урожае - с превышением, а в 1931 г. был неурожай, "хлебозаготовка продолжается черепашьим шагом, но больше за счет того хлеба, который куплен колхозниками за сотни километров на деньги, полученные от продажи
54
домашнего тряпья, и вывезен для голодной семьи". Колхозники пишут заявления в РКС, как милостыню просят хлеба и говорят: "Зачем же вы, наши руководители, заставили нас вывезти свой хлеб, ведь вы же знали, что в этом году неурожай, что мы сидим без хлеба, а ведь еще надо сеять". А ответ такой: "План хлебозаготовок надо выполнять". В поселках работают бригады и комиссии содействия по хлебозаготовкам. "Мало какая усадьба не осталась в поисках хлеба. А находили скрытый хлеб в горшках". "Не надеясь на своевременную помощь советской власти, здешние колхозники и единоличники пособирали свои семьи, а многие, оставив их на произвол судьбы... бежали на производство или к давно забытым родичам в Украину, на Северный Кавказ, в Семирек и др. места... В каждом поселке много пустых хат. Колхозников бежало из района более 1 тыс. хозяйств". А в конце просьба и надежда, что "колхозная система и советская власть не настолько же слабы и невнимательны, что допустят все бедствия... такую бесхозяйственность, чтобы превратить в пустующую степь один из самых товарных своих участков"72.
Крестьянство, разумеется, не ограничивалось письмами "во власть" со своими жалобами, просьбами, предупреждениями и угрозами. Для всего периода коллективизации характерны массовые выступления крестьян, как колхозников, так и единоличников, которые на отдельных этапах достигали особой остроты, вплоть до вооруженных столкновений. Применительно к рассматриваемому периоду это зафиксировала аналитическая справка СПО ОГПУ "О ходе коллективизации и массовых выступлениях крестьянства в октябре-декабре 1931 г. - январе-марте 1932 г.", уникальная по содержанию и масштабам территориального охвата73.
В документе (объемом около 2 печ. л.) в динамике прослеживаются данные по 22 регионам и республикам СССР, которые подробно анализируются в тексте, а в приложении представлены в виде динамических таблиц, фиксирующих помесячные изменения как в регионах, так и по стране в целом в сопоставлении с аналогичными показателями (по СССР).
За предшествующие три месяца характерны рубрики, выделяемые в тексте по каждому региону с некоторыми модификациями с учетом его специфики. На первом месте (по каждому региону!) - "продзатруднения", фактически свидетельства о голоде, в том числе и массовом, его проявлении и причинах; далее - "неорганизованное отходничество" ("бегство из колхозов"), "коллективизация" (под углом зрения ее спада, выходов из колхозов), "массовый убой скота" (как общественного, так и индивидуального), "массовые выступления" и, наконец, "опера
55
тивные мероприятия" ОГПУ по ликвидации или пресечению деятельности "контрреволюционных" (антисоветских) выступлений. Для Армении, Азербайджана и Молдавии пришлось выделить еще один сюжет - "эмигрантские тенденции", для Казахстана - "откочевки".
Документ не оставляет сомнений в том, что уже в конце 1931 г.-весной 1932 г. в ряде районов страны, в первую очередь в Казахстане и Украине, наблюдался массовый голод, в той или иной мере распространившийся и на другие регионы страны. Конечно, не столь масштабный и губительный, как в 1932-1933 гг. В Казахстане, как уже отмечалось, основные предпосылки для этого сложились после постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР "О развитии социалистического животноводства" (30 июля 1931 г.). Всего в республике, по данным на февраль 1932 г., голод охватил более шести районов, было зарегистрировано 1,2 тыс. голодных смертей и 4,3 тыс. человек опухали от голода. Зафиксировано "вымирание целых семей колхозников", исчисляемое сотнями жертв. Начались массовые откочевки казахов в Западный Китай (около 40 тыс. хозяйств) и в сопредельные республики и регионы нашей страны (Средняя Азия, Западная Сибирь, Урал, Среднее Поволжье) - около 100 тыс. хозяйств.
Спасаясь от голода, сельские жители устремились в города, промышленные центры. "Неорганизованное отходничество" среди них, как уже отмечалось, почти достигло 700 тыс. человек. Из колхозов страны, по данным справки, вышли более 250 тыс. хозяйств.
Но, пожалуй, самое опасное для правящей элиты представляли данные о "массовых выступлениях крестьянства". Они охватили с января по март 1932 г., по неполным данным, 55,4 тыс. крестьян страны против 53 тыс. за предшествующие три месяца, участниками которых были десятки тысяч колхозников. Почти половина их (24 тыс.) приходилась на Украину, число которых по сравнению с предшествующим периодом увеличилось более чем в три раза, на Северном Кавказе - более чем в четыре раза, в Западной Сибири - в три раза. Повсеместно отмечались случаи "вооруженных нападений" на склады, элеваторы, винокуренные заводы, амбары.
Приведем некоторые примеры из наиболее "горячих точек".
На Украине "на почве продзатруднений в марте 1932 г. зарегистрировано 17 случаев нападений на склады Союзхлеба, винокуренные заводы с количеством участников 300-500 чел. в каждом"; "в Хорольковском районе на винокуренный завод Елизаветинского совхоза напала толпа крестьян и потребовала от охраны сдачи оружия и неприпятствия хищениям кукурузы. Из толпы
56
были произведены несколько выстрелов"; в Богоуховском районе толпа из 100 человек пыталась напасть на винзавод в с. Бра-тонец и разобрать кукурузу; из толпы в охрану было также произведено "несколько выстрелов". "Арестовано по подозрению в совершении терактов 836 чел., в том числе 237 кулаков и 74 зажиточных".
"В пограничной полосе отмечается ряд эмиграционных тенденций, особенно проявившихся в АМССР, где в текущем году пытались перейти за кордон 1045 чел., из которых 530 задержано"; резкий рост массовых выступлений наблюдался в марте (180, "в них участвовало 16 602 чел."), а всего "с октября 1931 г. по март 1932 г. произошло 259 выступлений, в которых участвовало более 20 тыс. чел., в том числе 12,7 тыс. колхозников", "ликвидированы 82 кулацкие группировки и одна контрреволюционная организация (1359 участников)".
В ЦЧО "с октября 1931 г. по март 1932 г. произошло 18 массовых выступлений с общим количеством участников 1860 чел.", "ликвидировано 104 к/р группировок, арестовано 1280 чел."
В Нижне-Волжском крае "с октября 1931 г. по март 1932 г. имело место 97 массовых выступлений с общим числом участников 9003 чел."; "в феврале 1932 г. в с. Семеновка была организована демонстрация женщин из 100 чел., которые ходили по селу с красным флагом с надписью: "приветствуем советскую власть, просим не отказать голодному населению в хлебе".
В Северо-Кавказском крае "продзатруднениями охвачено 5 районов. Зарегистрированы случаи смерти и опухания от голода, употребления в пищу падали и суррогатов, заболеваний, покушений на самоубийства". Всего голодающих насчитывалось 1869 человек, "зарегистрировано 56 массовых выступлений с количеством участников 7 тыс. чел. в 21 районе". "Ликвидировано 70 кулацких группировок и 3 к/р организаций. Всего изъято 8931 чел."
В Казахстане "в январе-феврале 1932 г. продовольственными затруднениями было охвачено 33 района, из которых остро нуждаются в помощи десять". "Зарегистрировано 1219 голодных смертей и 4304 случая опухания от голода. Большинство умерших и голодающих - колхозники". "В Каратальском и Павлодарском районах отмечены многочисленные факты вымирания целых семей колхозников". "На почве продзатруднений в ряде районов (таких было около 10) отмечается уход из колхозов, иногда доходящий до 70-80%". "Такое положение под влиянием агитации байкота обусловило рост антиколхозных настроений". "По неполным данным за 1931 г. в Китай ушло до 40 тыс. хозяйств". "В организации откочевок в Китай участвовали отдельные чле
57
ны партии, комсомольцы, председатели колхозов... В Китай уходили колхозы в полном составе... при переходе оказывали активное вооруженное сопротивление". "Из отдельных районов по-гранполосы откочевало в Китай более 1/3 населения"; "отмечены многочисленные случаи, когда колхозники вырывали из земли трупы зарытых мясосовхозами павших животных и съедали". «На почве продзатруднений в указанных 33 районах, пораженных голодом, отмечено 101 нападение на базы "Союзмясо" и выступления с требованием хлеба, сопровождавшимися массовыми беспорядками, разбором общественного скота, расхищением хлеба из госамбаров... Нападения производились многочисленными группами по 400-500 чел.» «В Каратальском районе отмечено нападение 2 тыс. казахов, в большинстве колхозников, вооруженных топорами и кетменями, на бойню скотозаготовительного пункта "Союзмясо"».
"На территории Казахстана размещено свыше 200 тыс. спецпереселенцев... Побеги байства и кулаков из спецпереселенче-ских поселков принимают массовый характер".
Июльская и августовская сводки СПО ОГПУ за 1932 г. непосредственно касались "антиколхозного движения", "отрицательных явлений на селе", "деятельности антисоветского элемента"74. Еще раз подчеркивалось и обосновывалось, что основной причиной массовых выступлений колхозников, а также единоличников были "продзатруднения", причем многократно употребляется термин "голод". Казахстан был отнесен "к числу наиболее неблагоприятных районов Союза". "Основная причина этого - острейшие продзатруднения, принявшие в ряде районов характер голода" (выделено авт. - И.З.). По данным на 1 июля, голодом было охвачено 74 района республики (напомню, на конец февраля - 33 района). В них было зарегистрировано 8,3 тыс. голодных смертей и около 13 тыс. опухали от голода. Голодающие питались падалью, участились случаи людоедства. "В связи с голодом массовые размеры приняли откочевки населения в другие области Союза и за кордон". Вновь назывались цифры: 100 тыс. хозяйств, откочевавших в другие республики страны, и 40 тыс. хозяйств, эмигрировавших в Западный Китай. 70-80% откочевни-ков составляли бедняки, середняки и колхозники. Массовое нищенство, побеги сопровождались "активной антисоветской агитацией, распространением провокационных слухов и т.п."
На Украине голодом были охвачены 127 районов и вся территория Молдавии, в которой насчитывалось 20 тыс. голодающих. Сводка информировала, что "по массовым антисоветским проявлениям Украина стоит на первом месте" (выделено авт. -И.З.). С начала года в республике было зарегистрировано около
58
1 тыс. массовых выступлений, в том числе на почве продзатруд-нений. Около 2 тыс. человек пытались эмигрировать в Румынию, удалось только 745. Было выявлено 118 контрреволюционных организаций (2,5 тыс. участников). Большинство из них носило повстанческий характер.
Беженцы из Казахстана и Украины, отмечалось в сводке, де-морализующе действовали на колхозников других регионов. "Мы поели лошадей и собак, - говорили они, - вам тоже придется испытать. У нас был урожай неплохой, но мы раньше вас коллективизировались и нас взяли в оборот".
В сводке за 5 августа 1932 г., хронологически и тематически продолжавшей апрельскую сводку, приводились данные о массовых выступлениях крестьян за второй квартал 1932 г. Недовольство крестьян нарастало, а, соответственно, и сопротивление по отношению к насилию и произволу, царившим в деревне. В стране за это время было зарегистрировано около 1 тыс. крестьянских выступлений, против 576 - в первом квартале (рост почти в два раза). Примерно таким же было соотношение по большинству регионов РСФСР и по другим союзным республикам. Правда, общее количество терактов несколько снизилось, но в ряде районов (Северный Кавказ, Закавказье) возросло более чем в два раза.
"Ухудшение настроений части колхозников, - отмечалось в сводке, - нашло свое выражение прежде всего в росте выходов из колхозов". "С конца июня и на протяжении июля месяца выходы и развал колхозов по отдельным районам приняли массовый характер". По далеко не полным данным по ЦЧО, СВК, УССР, БССР, Московской и Западной областям вышло из колхозов (в том числе из-за их ликвидации) свыше 76 тыс. хозяйств, распалось 509 колхозов, насчитывавших 17,5 тыс. хозяйств. Выходы из колхозов нередко сопровождались захватами имущества, скота, сельскохозяйственного инвентаря.
Массовые стихийные выступления колхозников ("волынки") нередко проходили под лозунгами "Поддержать советскую власть, но без колхозов!", "Да здравствуют единоличники!" Таким образом, доверие к советской власти у части крестьян еще сохранялось. Во втором квартале 1932 г. наблюдался "значительный рост числа массовых выступлений" (около 1 тыс. против 576 в первом квартале). Лозунги выступавших стали приобретать, по определению сводки, "все более контрреволюционный" (точнее - антисоветский) характер. Среди них: "Долой советскую власть!", "Долой колхозы!", "Давай царя!". Агентами ОГПУ зафиксировано появление у выступавших огнестрельного оружия -"дробовиков, берданок, обрезов, наганов". "Местами толпа оказывала активное противодействие мероприятиям предста
59
вителей власти, не допуская арестов, отбивая арестованных зачинщиков, подвергая арестам и избиениям низовых совпарт-работников" (выделено авт. - И.З.). Это уже были открытые выступления против власти с использованием огнестрельного оружия. А география такова: на первом месте по количеству массовых выступлений - Украина, где было зарегистрировано 923 выступления (из 1630 по СССР за семь месяцев), далее Северный Кавказ - 173, Западная Сибирь - 119, Нижнее Поволжье -95, Среднее Поволжье - 78, Западная область - 59, Центральное Черноземье - 43. Характеристика этих выступлений следующая: "В этих районах отмечены наиболее острые выступления, отличавшиеся наибольшей активностью со стороны выступавших, проходившие под махровоконтрреволюционными лозунгами и при организованном руководстве со стороны антисоветских элементов и кулачества".
Думается, все же, что степень организованности этих выступлений, их единение, четкая идеологическая направленность значительно переоценивались. Преобладали, судя по всему, стихийность, разобщенность участников, различие (в зависимости от обстановки) в подходах к целям движения, методам и средствам сопротивления.
В сводке ОГПУ от 5 августа 1932 г. впервые применительно к Средней Азии обозначен такой тревожный факт, как "многочисленные случаи ухода населения в приграничных районах в сопредельные страны", причем (как и в Казахстане) "уходят часто бедняцкие и середняцкие хозяйства" (выделено авт. - И.З.). "По далеко не полным данным, эмигрировало в Персию 1073 хозяйства, в Афганистан - 218, в Китай - 40 хозяйств". В 49 случаях "эмиграция сопровождалась налетом закордонных басмаческих банд, перекрывавших переходы границы". Приводились данные о том, что пограничникам и войскам ОГПУ удалось задержать на границе 1867 семей.
Возмущение крестьян вызывали продолжавшиеся и даже усиливавшиеся гонения на церковь и верующих. В статье "Головокружение от успехов" Сталин публично осудил «с позволения сказать "революционеров", которые дело организации артели начинают со снятия с церквей колоколов». В постановлении ЦК ВКП(б) "О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении" (14 марта 1930 г.) местным властям - "перегибщикам" предписывалось "решительно прекратить практику закрытия церквей в административном порядке, фиктивно прикрываемого общественно-добровольным желанием населения... За издевательские выходки в отношении религиозных крестьян и крестьянок привлекать виновных к строжайшей ответственности"75.
60
No comments:
Post a Comment
Note: Only a member of this blog may post a comment.